Бега

— И весьма! Будучи, не представленной, она заявилась ко мне в "Славянский базар". Буквально с порога предложила продать Пас-Роза. Сказала, что видела его на проездке и просто очарована им. Хорошие деньги предложила. Но при одном условии — жеребец не должен бежать на Большой Московский приз.

— Любопытно, действительно, любопытно!

— Но это не всё. Я, под благовидным предлогом, отказался показать ей Пас-Роза. Так она сама отправилась на конюшню Иллариона Ивановича, где он сейчас стоит, сказала, что я разрешил. Но с моим Томасом такие фокусы не пройдут — получила от ворот поворот…

Малинин, то и дело, нервно поглядывал на часы. Его начинало беспокоить длительное отсутствие Алексея. А тут ещё привязался Пейч, славившейся своей чрезмерной осторожностью. Он твердил, что бумаги, собранные ими, крайне опасно хранить у себя и лучше всего убрать их в несгораемый шкаф в канцелярии общества. Чтобы только отвязаться, Сергей пообещал завтра же именно так и сделать. Стал прощаться. Феодосиев любезно предложил подвезти его до "Чернышей".

Глава 16. "УДЕЛЬНЫЙ КНЯЗЬ" КАРАСЁВ

Карасев сразу ошарашил Лавровского:

— А тебя с приятелем твоим хотели из Москвы выслать. Едва отстоял.

Ничего противоправного за собой Алексей не замечал, поэтому крайне удивился:

— Как это?

— В административном порядке, на основании "Положения об усиленной и чрезвычайной охране". Как политически неблагонадежных.

— Да за нами ничего такого отродясь не водилось!

— Умный ты парень Алёша, а дурак. "Такое" всегда найдётся, коли начальство захочет. Вы где сударь, спросят тебя, были с такого-то и по такой-то год?

Карасев знал о бурной юности Алексея. Как тот в шестнадцать лет, не окончив гимназию, убежал из дома, тянул лямку с бурлаками на Волге, был крючником в Нижнем Новгороде, конюхом на конном заводе…

— Думаешь, поверят, что в тебе удаль молодецкая играла, а не вредных книжек начитался? У жандармов это "хождением в народ" именуется, с целью противоправительственной пропаганды. Ну, а Сергей Сергеевич, раз в университете обучался, как пить дать, с каким-нибудь крамольником знакомства водил. Вот так-то, Алёша.

Аристарх Матвеевич рассказал, что бумагу, поступившую из охранного отделения, в канцелярию генерал-губернатора, показал ему Пётр Михайлович Хотинский. А тут Карасева, как раз, потребовал к себе Долгоруков.

— Ну, я и заступился за вас. Надёжные, говорю ребята, напраслину на них возводят, кто не знаю, а вот почему — соображения имею. Все ему выложил — про переписчиков убитых, письмо подмётное, тобой найденное, об американце, не знамо откуда взявшемся, про иуду Байстрюкова…

— А Владимир Андреевич?

— Осерчал сперва, ногами топал. Ты, мол, Аристарх, много воли себе взял, законы для тебя уже не писаны, сыщиков собственных завёл. Мне дескать на тебя давно жалуются — ведешь себя как этот… ну, как его… Вспомнил! Как удельный князь.

Алексей скрыл улыбку. Удельным князем называли самого Долгорукова его многочисленные недоброжелатели.

— А потом успокоился, — продолжал рассказ Карасев. — Интриги, говорит, эти надобно присечь, а то грязью в вице-президента кидаются, да метят-то в меня, в президента. Особо из-за Чебурока на супостатов гневался. Ишь, говорит, хотят показать в людях я не разбираюсь.

Понятно, подумал Алексей, в чем тут дело.

В 1867 году был принят новый устав Московского Императорского общества любителей конского бега. Согласно 122-му параграфу наездники могли награждаться за искусную езду и хорошее поведение похвальными листами. За 14 лет эту награду получили только 11 человек, а самым первым — Александр Чебурок.

Владимир Андреевич лично, прилюдно, вручил ему похвальный лист, облобызал и заявил: "Дай бог, чтобы таких достойных людей в Первопрестольной с каждым годом становилось больше". А теперь вдруг оказывалось, что достойный-то пьяница и дебошир.

— Взял князь перо и начертал на отношении из охранного резолюцию — "Оставить без внимания, ввиду секретных обстоятельств".

— Спасибо, Аристарх Матвеевич! В который раз выручаете…

— Ты благодарить-то погоди, — остановил его Карасёв. — Нынче вечером князь в Петербург уехал, вернется в воскресенье. Велено нам к этому времени разобраться и доложить. Не приведи Господь не справимся. Всем троим достанется. Я то уж знаю, каково это приказ его сиятельства не выполнить… Ладно, бог не выдаст… Рассказывай, что нового разведали, не напрасно чай целый день по городу как волки рыскали.

Они долго и придирчиво обсуждали собранные сведения.

— С чистосердечным признанием этого забулдыги купчика вы хорошо спроворили, — похвалил старый полицейский. — Враз доказали: имел место предварительный сговор, следовательно Чебурок ни в чем не виноват. Уже есть чем Владимира Андреевича порадовать!

— Это Сергей, — не стал присваивать себе успех друга Лавровский.