Бега

— Алексей Васильевич! Сергей Сергеевич! Сто лет не виделись! — сгрёб он в объятия Лавровского, а потом и Малинина. — Выбрался вот в Москву и сразу вас искать, друзья старые… Эй, человек! Сообрази нам все, что следует…

— Слушаю-с, — подобострастно заулыбался половой Кузьма, почувствовав щедрого гостя. — Икорка парная имеется, балычок…

— На твоё усмотрение. И учти: за лишнее не взыщу, а за недочет спрошу. Чтобы быстро у меня! Галопом!

Когда Кузьма ушел, Алексей поинтересовался:

— Вы в театре, часом, не играли, господин подполковник? Недурно представляете.

— Давайте без чинов, господа, — предложил Скандраков. — И, не стану скрывать, мне необходимо ваше содействие. Вернее не мне, а охранному отделению.

— Вот как? — не без ехидства усмехнулся Алексей. — А как же ваша настоятельная просьба не путаться под ногами? Мешать работе вашего ведомства для нас, простых смертных, чревато…

— Мне сейчас не до пикировки, — устало вздохнул Скандраков. — О поимке очень опасного государственного преступника речь идёт. Если вашему самолюбию это польстит, могу принести извинения за давешнюю резкость.

— Да, ладно, Александр Спиридонович, — примирительно сказал Лавровский. — Черт с ним, с самолюбием. Рассказывайте лучше, что от нас требуется.

Оказалось, что Николаем Никольским давно интересуется, не только уголовная, но и политическая полиция. Заграничная агентура донесла, что в Англии и Швейцарии он встречался с известными революционерами, в частности с Тихомировым и Лавровым. Получил от них солидную сумму денег, письма к оставшимся на свободе членам исполнительного комитета "Народной воли" и задание — создать в Москве боевую группу для организации покушения на Александра Ш, во время предстоящей коронации.

После этого Никольский из поля зрения агентов исчез. На явках, которые дали Тихомиров и Лавров, его ждали — но он там так и не появился. До вчерашнего дня полиция даже точно не знала, приехал Никольский в Россию или нет. А он, как неожиданно выяснилось, уже несколько месяцев находится в Москве.

— А где же ваша хваленая охранка? — не выдержал Малинин. — Под носом у вас преступник такую шайку собрал — громилы и домушники, "предсказатель", авантюристка какая-то, своими извозчиками обзавелись, сыщик у них на посылках…

Скандраков грустно улыбнулся:

— Вам известна штатная численность отделения, которое я возглавляю?

Малинин задумался:

— Ну, человек сто, наверное, не меньше, все-таки вторая столица, да и коронация не за горами.

— Ошибаетесь, Сергей Сергеевич. Девять.

— Сколько? — изумился Малинин.

— До недавнего времени было шесть. Сейчас девять. Притом, большинство из них, занимается канцелярской работой. Правда на организацию наружного и внутреннего наблюдения нам выделяются определенные суммы. Но деньги, далеко не всегда, позволяют решить все вопросы. Людей жутко не хватает — знающих, опытных, азартных…

— Вы нас вербуете, что ли? — хмыкнул Малинин.

Начальник охранного отделения рассмеялся:

— Я человек сугубо практический. Поэтому к фантазиям не склонен. Хотя, честно говоря, от таких сотрудников бы не отказался. Правда, через месяц-другой совместной работы с вами — в отставку, в лучшем случае, в отставку турнут.

— Это за что? — не понял Алексей.

— За "чистосердечные" признания купеческого сына Лубенцова, например. Он бедолага до сих пор "медвежьей болезнью" страдает.

Все дружно расхохотались.

Кузьма принес водку и закуски. При нем разговор перешел на лошадей. О чем же ещё могут говорить посетители "Перепутья"?

Скандраков доказывал, что колюбакинская Грозная, вне зависимости от того, кто на ней поедет, не сможет взять не только Большой Московский приз, но и долгоруковский.

— Нет в ней силы, — говорил он. — Резвость есть, а силы настоящей маловато. Вспомните, как она в мае приз Управления государственного коннозаводства проиграла.

Лавровский с Малининым это прекрасно помнили.

… Пятилетки должны были бежать три версты, с обязательной перебежкой. Грозная легко пришла первой, опередив серую красавицу Зиму на целых три секунды. Публика не сомневалась, что и на перебежке её никому не обойти.

Играющие понимали, что выдача в тотализаторе за Грозную будет грошовая. Рубль десять копеек, от силы, рубль двадцать на рублёвый билет. Но лучше гривенник выиграть, чем рубль проиграть.

— Не сомневайся, Сергей, надёжно, как в банке, — сказал тогда Лавровский Малинину. И они поставили все имеющиеся в наличии деньги, без малого двести рублей, на Грозную.

Лопнул банк. Грозная едва за "флагом" не осталась, вся в "мыле", пришла к финишному столбу второй. А Зима, казалось, готова была бежать и в третий раз…

— А теперь, господа, о деле, — сказал Скандраков, когда половой, пожелав приятного аппетита, отошёл. — У меня есть основания полагать, что раненый Никольский прячется сейчас у графини на Поварской.

— Так проведите обыск и арестуйте мерзавца, — предложил Лавровский.