Беги!

Сон был короткий, яркий и такой реалистичный, что, когда я проснулся, щека у меня буквально горела.

– Мы для этого там подыхали? – спросила она. – Для этого? Чтобы ты потом сбежал, как последнее ссыкло?

Размахнувшись, она ударила меня по лицу, и я сел в постели с гулко бьющимся сердцем.

На следующий день я купил кроссовки. Как постоянному клиенту, мне сделали очень хорошую скидку.

И вот я снова здесь. Ранним осенним утром. Ветер гонит по асфальту жёлтые листья. Шаг за шагом, выдох за вдохом, один удар сердца за другим.

Быстро всё вспоминается. Уже на третий день я без труда пробегал целый час и не хотел останавливаться. Иногда на глаза наворачивались слёзы, и их сушил прохладный ветер. Я глубоко дышал, и мне казалось, что я – счастлив. Кругом снова был порядок. Вселенная вертелась, пульсировала в каком-то своём непостижимом ритме, и я был её частью.

Однажды, когда уже пришлось купить тёплую спортивную куртку, я посмотрел на дом, видневшийся за кронами деревьев, растущих по периметру забора. Давно забытое чувство шевельнулось в груди. Чувство, что я приду, и…

Мне померещилась тень среди деревьев. Огромная, которую ни с чем не спутать. Она звала меня куда-то, махала рукой, а когда я подошёл, оказалось, что это колышется ветка.

– Понял, – сказал я. – Пора.

Я начал с самого верхнего этажа. Сбился со счёта, сколько раз меня послали на хрен с моими сбивчивыми объяснениями. Повезло на втором, когда уже язык заплетался. Дверь открыла женщина лет пятидесяти, с печальным выражением лица.

– Здравствуйте, – сказал я. – Я её друг.

Она жестом предложила мне войти в квартиру, где модный и современный дизайн нелепо сочетался со старческим затхлым запахом лекарств, телесных выделений и ещё бог знает чего.

Лена сидела в инвалидном кресле. На коленях у неё лежал смартфон, от которого к ушам тянулись проводки.

– Я ей музыку включаю иногда, – объяснила женщина. – Она ведь раньше без наушников даже в магазин не ходила.

Узнать Лену было тяжело. Короткие по-мальчишески волосы, бесформенная фигура, лицо обрюзгло. И этот бессмысленный взгляд в пустоту.

– Привет. – Я присел напротив неё на корточки. Протянул руку, вынул один наушник. – Помнишь меня?

– Она не разговаривает, – сказала женщина. – Не шевелится даже… – И заплакала.

Я молча сидел, вдыхая запах безысходности, высматривая в пустых глазах искру жизни.

– Гуляете? – спросил я.

– Редко. Тяжело мне с ней…

– Я помогу.

Женщина не отпустила нас одних, увязалась следом. Кутаясь в шаль, шла в нескольких шагах позади, а я толкал коляску. Смартфон всё так же лежал на коленях Лены, она слушала музыку. Я снова достал один наушник, поднёс к своему уху, скривился:

– Слушаешь всякую дрянь. Ну как тут можно выздороветь, а? Да от этого у здоровых людей мозги в кисель превращаются.

Я высвободил провод, воткнул его в дополнительный разъём своих наушников. Надел их, нажал на кнопку гарнитуры.

– Вот так будет лучше.

Она вернулась – музыка нашего лета. Мои песни-молитвы, которые помогали делать шаг за шагом, невзирая на боль, на смерть, на ад.

Всем привет на небесах

Кто прозрел и всё узнал

Кто понял сам,

Что позор, а что полёт.

Что дорога заберёт…

Я свернул к знакомой калитке. Кажется, женщина, идущая сзади, что-то спросила, но я даже не повернул головы. Что я мог ей ответить? Что я мог ответить хотя бы себе?..

Коляска нехотя катилась по разбитому асфальту.

– Помнишь? – шёпотом спросил я, зная, что никто меня не услышит. – Наше место. Мы отбили его. Оно твоё и моё. Наше. Ты ведь не остановилась, я помню. Может, ты и сейчас бежишь. Кто тебя остановит!

Я аккуратно ввёл коляску в поворот. Краем глаза заметил, что женщина, поотстав, продолжает идти за нами. Кроме нас на площадке не было никого. И я ускорил шаг. Ещё и ещё. А потом перешёл на бег.

Кажется, эта женщина что-то кричала. А я всё разгонял и разгонял коляску, слушая, как всегда, своё дыхание, своё сердце, свой шаг и свою музыку. На повороте всё это слилось воедино. Смартфон скатился с ног Лены, упал на асфальт и разбился.

Я смотрел на её руки. Они безвольно лежали на подлокотниках. И я побежал быстрее.

Мы дважды с ней добежали до самого ада. А если возможно такое, то должно быть возможно добежать и до другого места. Совсем другого, где всё несправедливое можно исправить. Где каждому воздастся по заслугам. Где тот, кто ни на секунду не остановился, получит право просто бежать дальше, а не гнить в тюрьме за преступление, которого не было.

На прямой я разогнался так, что ветер начал глушить музыку. Это была какая-то немыслимая скорость, учитывая то, что я ещё толкал коляску. Но я толкал её не один, нас всегда было трое, и сейчас – тоже. Двое из нас были куда сильнее меня.

Я понимал, что в следующий поворот нам ни за что не войти на такой скорости. Коляска перевернётся, Лена рухнет на асфальт, и всё…

Но я бежал всё быстрее, глотая ветер, глотая слёзы, не собираясь останавливаться, пока бьётся сердце. Ветром с головы сорвало наушники – я не обернулся.