Беги

Почему он так сделал? Могла ли она это предотвратить?

Она перестала себя винить.

Дело не в ней и не в её мужской энергии.

Ей не надо было работать над отношениями, ей надо было просто из них выйти.

По выходным Анита гостила у Гали. Дети играли вместе, Анита рассказывала, как продвигается процесс, что спрашивали социальные работники. Иногда Галя звонила Анджеле и просила совета. Анджела рекомендовала быть честной и показать, что Анита не допустит того, что произошло, снова.

Адвокат, рекомендации социальной работницы, поддержка подруг и встречи с психологом. Её жизнь была наполнена поддержкой.

Работу свою Анита полюбила ещё сильней. Она боялась подумать, что было бы, если бы она не работала. Начальник всегда ценил её за трудолюбие и обязательность. Узнав о произошедшем, он долго качал головой:

– Ну ты подумай! Я готов выступать в качестве свидетеля, подтвердить, что ты адекватная мать и ответственный сотрудник.

С каждым днём Анита боялась всё меньше. Постепенно в ней росла уверенность, что всё и правда закончится благополучно. Она подала на развод, но съехать пока не решалась, ей было жалко детей: они так любили свои игрушки и детскую комнату.

* * *

В Милане стояла дивная весна, временами напоминающая полноценное лето. В квартале Тортона, где работала Анита, началась Неделя дизайна. Улицы наводнили разноцветные креативщики со всего мира, лавки и магазинчики превратились в музеи и выставки.

Риккардо оборудовал дополнительное место на улице, так что подруги встречались теперь исключительно снаружи.

– Мне назначали дату слушанья через месяц, – заявила Анита, встретившись с подругами на обеде.

– Волнуешься? – спросила Снежана.

– Да, но с адвокатом как-то спокойней.

– А кто у тебя судья, кстати, знаешь? – спросила Кристина, отправив оливку из бокала с мартини в рот.

Анита поморщилась, достала из сумки записи.

– Ливорнези… вроде как. – Она порылась в сумке и вытащила блокнот. – Ну и почерк – сама написала, сама не понимаю. – Анита, разглядывая записи, прищурилась.

Кристина перестала жевать оливку. Она взяла салфетку и выплюнула её обратно, что было для Кристины очень странно: она обожала оливки, особенно вымоченные в мартини.

– Что? – нетерпеливо спросила Анита.

Кристина подняла брови, зажевала край губы и прокашлялась.

– Просто… как сказать, – Кристина мяла салфетку.

Снежана цокнула:

– Ну же?

– Это тот же судья, который лишил Наташу с виа Моцарт родительских прав, – выпалила она и жалостливо посмотрела на Аниту, как будто это она, Кристина, виновата в выборе судьи.

Всё внутри Аниты резко сжалось, казалось, что внутренности собрались в огромный узел. Она залпом выпила мартини Кристины, пробормотала что-то невнятное, подскочила, ринулась в кусты за углом заведения, согнулась пополам и зашлась в приступе тошноты.

Когда Анита вернулась за столик, её подруги сидели в том же положении, неподвижно, с широко раскрытыми глазами и не моргая, как большие фарфоровые куклы. Обе растерянно смотрели на Аниту.

– Ну, это ещё ничего не значит… – начала Кристина, но Анита остановила её жестом.

Она помотала головой.

– Это конец, – сказала Анита тихо и закрыла лицо руками.

Как она будет жить?.. Как это происходит обычно? У мамы забирают детей, и что потом? Она сможет их видеть хотя бы иногда? С кем они будут жить? С Бруно? А если он женится, что будет тогда? У них будет новая мама?

Анита стояла на краю бездонной черноты, беспросветной ямы, вот-вот она прыгнет туда, и её забудут. Она станет никем для своих детей, исчезнет, испарится.

– Девочки, я пойду, ладно? – Анита натянула плащ.

Кристина подскочила:

– Я с тобой.

Анита замотала головой.

– Не надо, я хочу пройтись пешком.

Снежана тоже встала и дотронулась до плеча Аниты:

– Я не знаю, что сказать…

Анита молча кивнула и вышла.

Она шла, сама не понимая куда. Ноги просто двигались. Она так беспокоилась о том, что скажут люди, а сейчас у неё могут отобрать родительские права за то, чего она не совершала.

Её подозревают в том, что скрывала она сама.

«У таких, как ты, забирают детей», – сколько раз он угрожал ей. Она не верила…

Маленькая Анита сжимает игрушку, мамы нет, папа в беспробудном пьянстве, её и брата хотят увести. В голове всё перемешалось. Катя, Миша, родные!.. Анита присела на край тротуара и зарыдала. Она обхватила голову и впилась ногтями в кожу. Она дёргала себя за волосы вверх-вниз. Какая же она дура! Какой несправедливый поворот!

Анита мотала головой, словно отрицая реальность происходящего. Неужели она опоздала? Прямо сейчас ей хотелось оказаться перед гигантскими волшебными часами и перевести стрелки назад. В тот момент, когда она решила выйти за него замуж. Или хотя бы в тот день, когда он впервые её толкнул.

46

Галя оттягивала этот момент до последнего, но теперь, когда у них была своя квартира, решилась.

– Мне бы съездить туда, в дом, вещи забрать… – сказала она Анджеле, когда та пришла проведать, как они с Беатриче устроились.

– Отправлю с тобой полицейский патруль и сама поеду.