Беги, а то заколдую!

И какая-то слепая девчонка смогла заставить его сердце биться чаще, но при этом не ответила на чувства! И из-за этой глупости он бросает свою королеву!

Тут королева окончательно вспомнила, что магистр уходит в отставку, и села в постели. Все томление как рукой сняло. Да, удалось отсрочить его уход, но если два балбеса-помощника справятся, ей больше нечем будет удерживать Корнелиуса рядом.

«Разве что, — снова подала голос кровь оркских бабушек-воительниц, — посадить его в башню и приковать антимагической цепью?»

Миррей некоторое время рассматривала эту идею, но тут же отбросила ее как несостоятельную. Зачем цепь, если она просто может приказать остаться — и магистр останется? Но она была достаточно умна, чтобы ценить верность искреннюю, а не приказную.

«Или устроить так, чтобы Горни с Вудхаусом не справились? — теперь заговорила кровь интриганов-эльфов, которой было мало, но просыпалась она в нужный момент. — Тогда он останется из чувства долга, пока не воспитает себе очередную смену…»

Эта идея была более рабочей, но Корнелиус не отличался глупостью (глупцов Миррей рядом не терпела) и вполне мог бы разгадать ее ход. Хотя и откидывать ее не стоило.

Позже, когда верная горничная зачесывала пышные волосы ее величества наверх, в голове королевы будто что-то щелкнуло и открылось еще одно решение, которое она некоторое время рассматривала со всех сторон. И с удивлением поняла, что совсем не против. А очень даже за, и где были ее глаза раньше?

— Агнешка, скажи, я красива? — спросила она, конечно, зная, каков будет ответ.

— О да, ваше величество, — льстиво ответила камеристка с чуть коричневатой, как у всех дриад, кожей, и поцеловала кончики пальцев. — Разве вы не видите себя в зеркале? Ваша грудь все еще высока, тело крепко, а лицо прекрасно.

Миррей поднялась и придирчиво осмотрела свою сухощавую фигуру в легком белье с мягким корсетом — вот в ее молодости были корсеты так корсеты! — в чулках с подвязками. Сейчас и платья носили без кринолинов, облегающие, драпированные, с заниженной талией, да и брюки давно уж вошли в моду. Не без участия самой королевы и ее орочьей крови, которая всегда шептала, что в платье по степи на овцебыке не поскачешь и мужа себе не заарканишь. И пусть здесь не было степи, для настоящей женщины где мужчина с подходящей статью, там и степь.

— Сегодня я надену розовое, — властно сказала она. — Побольше чувственности, Агнешка, но чтобы я не выглядела смешной или нелепой. И мне нужно, чтобы я была прекраснее обычного, но никто бы при этом не понял, что я старалась выглядеть притягательнее.

— Легкий флирт или отвлечение внимания? — понятливо уточнила дриада.

— Соблазнение, — отдала команду Миррей, выпрямившись, как генерал, который кидает войска в бой.

— О-ла-ла, — прищелкнула языком дриада. — Как вам идет этот настрой, ваше величество! Тогда, если позволите, сделаем вам манок для мужского взгляда, — она чуть-чуть поколдовала над прической и выпустила на скулу королевы легкий локон. — И, — она порылась в гардеробной, а потом развернулась с воздушным и очень неприличным набором белья с розовыми бантиками на подвязках, которое было удобным (иное королева не носила), но при этом больше показывало, чем скрывало, — немного секретного оружия для поволоки в глазах, моя леди. Кто бы он ни был, он падет к вашим ногам!

В этот момент в приоткрытое окно королевы ударилось письмо-ласточка и спланировало на подоконник с той стороны.

— Еще одно, ваше величество! — восторженно воскликнула горничная. — Принести?

— Неси, — сурово согласилась королева. Раз в неделю-две кто-то из придворных слал ей стихи, неловкие, но забавные и искренние, и она с любопытством ждала новых писем. Правда, при этом не преминула попенять магистру Корнелиусу, что окна ее покоев — не почтовый ящик.

— Я могу узнать, кто отправитель, хотя зачарованную бумагу для «ласточек» можно купить в любой лавке амулетов, и это потребует больших усилий, — сдержанно поклонился тогда маг. — Могу также наложить дополнительную защиту, если пожелаете, ваше величество. Однако и сейчас к вам не может попасть никакая вещь, несущая опасность или созданная с плохими намерениями. То есть, если в письме будут угрозы или оскорбления, — оно сгорит на подлете. Только прикажите, и я прекращу это.

— Нет, не надо, — подумав, ответила королева. — В конце концов, это меня интригует и забавляет.

Миррей развернула письмо, которое принесла служанка, и прочитала длиннющую оду, которая заканчивалась строками:

О, королева сердца моего!
В саду, на лебедином берегу, вас видел,
Средь трав, цветов богинею плыла,
Прекраснее, чем сотня лебедей!