Беги, Алиса!

Работала Луиза в маникюрном салоне, и, по ее собственному мнению, пользовалась бешеным спросом, хотя позже я убедилась: она по уши в долгах и влачила буквально нищенское существование в своей крохотной студии, где душем служил закуток на кухне. Однажды я оказалась в квартире Луизы, и она суматошно носилась, распихивая валяющееся барахло по шкафам. Я тактично предложила перенести нашу встречу в кафе, чем, кажется, оскорбила ее до глубины души. Луиза навязчиво предлагала свои услуги, пока я не согласилась. Ногти, выкрашенные в дикие цвета и украшенные гигантскими стразами, после ее работы выглядели сомнительно, и потому я редко соглашалась на повторение. Извиняло меня лишь то, что в тот вечер мы напились. Тогда, кстати, я, выпив полбутылки мадеры, разоткровенничалась и призналась, что денег у меня полно, а сейчас я ищу себе фиктивного мужа, лучше гея, чтобы скорее получить гражданство.

– По-моему, тут найдется куча мужиков, готовых жениться на тебе вполне по-настоящему, – пробурчала Луиза. Мысли о том, что я выпорхну из ее жирных лапок, казалась бедняжке невыносимой, чего она даже не скрывала. От Луизы пахло спиртным и несвежим телом, что заставляло меня морщиться, однако я терпела. В основном потому, что привыкла привечать убогих, а Луиза была как раз из таких. Мне было ее жаль.

– Не хочу я по-настоящему, – ответила я. – В последнее время мне тяжело даже думать о сексе, а кому нужна такая жена?

Тогда я пробудила в Луизе смутную надежду, которую тут же раздавила, как червяка, стоило той заикнуться о запретной женской любви в духе: «да ты только попробуй», «это совсем не то». Пришлось туманно намекнуть, что в прошлом я пережила неприятную историю, после которой доступ к моему телу закрыт для любых поползновений. После Луиза надолго задумалась и робко предложила:

– Ну, разве что Мендес…

С Деметрио мы познакомились после недолгих церемоний. Луиза была напориста, как танк, и решительно заявила: вам нужно одно и то же, так нечего ерундой заниматься, женитесь и вся недолга. Мы пригляделись друг к другу и туманно обещали подумать.

Знакомство Деметрио и Луизы было объяснимым – оба толклись в одних и тех же гей-тусовках. Родные Деметрио еще не теряли надежды на то, что сын остепенится, а тот постоянно подпитывал их обещаниями о возможном браке, пока, наконец, от него не стали требовать решительных действий. Я подвернулась ему как нельзя кстати. Мой будущий муж был красив, как бог – высокий, тонкокостный, с большими глазами, он в свои тридцать лет все еще смахивал на мальчишку, коим и оставался: капризным, нервным, с подвижной истеричной психикой.

Известие, что Деметрио женится, да еще на иностранке, повергло его родню в шок. Элена долго предостерегала сына от этого брака, туманно ссылалась на разность менталитетов и убеждала, что мне нужно только гражданство, а потом я пущу Мендесов по миру, приманив русскую мафию. Не могу сказать, что она была так уж далека от истины, но отговорить упертого сына не смогла. Открытая неприязнь Элены слегка поутихла после осознания, что «эта русская» не особенно претендует на бизнес Мендесов и сама вроде бы неплохо обеспечена. После того как в трудный час я одолжила Элене крупную сумму денег, топор войны был брошен в ямку и слегка присыпан землей. Ну, а спустя два года к моему присутствию привыкли. Элена вдруг осознала, что ее оболтус-сын ухожен, обстиран, накормлен и слегка стреножен. Если он и позволял какие-то хулиганские выходки, то волноваться приходилось его жене, а не матери. Словом, Элена успокоилась, а сестры Деметрио никогда не вмешивались в эту междоусобицу. Что до бабушки, то Росаура была искренне рада, что ее единственный внук, наконец, семейный человек. Из всех Мендесов лишь к ней я испытывала определенную слабость, поскольку всегда успешно ладила с самыми вздорными старухами. Росаура долго сокрушалась, что мы предпочли просто зарегистрировать свои отношения, а не венчаться в церкви, но я объяснила, что католицизм и православие – немного разные вещи, хотя на самом деле не верила ни в Бога, ни в черта.