Беги, Четверг, беги, или Жесткий переплет

Мы обернулись и увидели выходящего из своего кабинета Виктора Аналогиа, главу суиндонских литтективов с незапамятных времен, бодрого старичка лет семидесяти с лысеющим лбом и брюшком, которые гарантировали их обладателю роль Санта-Клауса на каждой рождественской ТИПА-вечеринке. Несмотря на веселый нрав, он при необходимости мог быть тверже стали и служил прекрасным буфером между ТИПА-27 и Брэкстоном Пшиксом – законченным служакой. Аналогиа неуклонно отстаивал нашу независимость и относился к подчиненным словно к членам семьи, а мы просто молились на него.

– Как пиар-кампания, Четверг?

– Зануднее Спенсера, сэр.

– Даже так? Видел тебя вчера вечером по телику. Все куплено, да?

– В какой-то мере.

– Извини, что прервал ваш разговор, но это важно. Взгляни-ка на этот факс.

Он протянул мне листок бумаги, и Безотказэн стал читать у меня через плечо.

– Бред какой-то, – сказала я, отдавая факс. – Какая выгода Совету по продаже тостов нас спонсировать?

Виктор пожал плечами.

– Понятия не имею. Но если им некуда девать деньги, то нам-то они точно пригодятся.

– И что вы собираетесь предпринять?

– Брэкстон встречается с ними днем. Он с восторгом ухватился за эту идею.

– Что неудивительно.

Жизнь Брэкстона Пшикса вращалась вокруг бюджета нашего отделения. Бюджет для него был дороже всего на свете. Если кто-то из нас смел хотя бы задуматься о сверхурочной работе, не сомневайтесь, у Брэкстона всегда был готов ответ, а именно: «Нет». По слухам, он потребовал в столовой, чтобы нам на обед давали порции поменьше. С тех пор в конторе его называли Кот Наплакал – за глаза, разумеется.

– Вы выяснили, кто пытался подделать и продать утраченный финал байроновского «Дон Жуана»? – спросил Виктор.

Безотказэн показал ему черно-белый снимок: какой-то человек бежал к машине, припаркованной где-то в районе эллингов. Преступник был одет в так называемом байроническом стиле, который последнее время вошел в моду не только среди поклонников Байрона.

– Наш первый подозреваемый по имени Байрон₂.

Виктор внимательно посмотрел на снимок, сначала через стекла очков, затем поверх.

– Значит, Байрон номер два, да? И сколько же сейчас Байронов?

– На прошлой неделе зарегистрировали Байрона₂₆₂₀, – сказала я. – Мы следили за Байроном₂ целый месяц, но он хитрая бестия. Никак не удается доказать его авторство в поддельных фрагментах «Неба и земли».

– А подслушивали?

– Хотели, но судья сказал, что хотя сделать себе операцию, дабы хромать подобно своему кумиру, довольно дикая выходка со стороны подозреваемого, а то, что его сводная сестрица от него забеременела, – вообще мерзость, однако все это свидетельствует лишь о помешательстве на почве восхищения Байроном, но не доказывает намерения совершить подлог. Хорошо бы взять его с поличным, но сейчас он отправился в круиз по Средиземноморью. Попробуем получить ордер на обыск, пока он странствует.

– Значит, на сегодняшний день вы не слишком заняты?

– Вы это к чему?

– Ну, – начал Виктор, – появилась пара новых подделок «Карденио». Я понимаю, для вас это мелочь, но она поможет Брэкстону в его треклятой статистике раскрываемости. Может, посмотрите?

– Конечно, – ответил Безотказэн, не сомневавшийся в моем согласии. – Адреса есть?

Аналогиа протянул нам листок бумаги и пожелал удачи. Мы встали и направились к двери. Прост на ходу внимательно просматривал список.

– Ну, что же, начнем с Роузберри-стрит, – пробормотал он. – Это ближе всего.

Глава 3. Освобожденный «Карденио»

Пьеса «Карденио» была исполнена при дворе в 1613 году. В книжном регистре 1653 года она значилась как пьеса «мистеров Флетчера и Шекспира», а в 1728 году Теобальд Льюис опубликовал свою пьесу «Двойной обман», которая, как он утверждал, была написана им на основе старого экземпляра «Карденио». Учитывая художественный уровень «Двойного обмана», категорически не дотягивающий до уровня шекспировских пьес, и отказ Льюиса показать оригинальное издание, данное утверждение весьма сомнительно. В «Дон Кихоте» Сервантеса имя Карденьо носил Оборванец Жалкого Образа, влюбленный в Лусинду. Возможно, шекспировская пьеса написана на тот же сюжет. Однако мы никогда этого не узнаем. До нас не дошло ни единого отрывка.

МИЛЬОН ДЕ РОЗ. «Карденио»: здравствуй и прощай!