Беги, Четверг, беги, или Жесткий переплет

– Цены на твердые сыры выросли на пятьсот восемьдесят семь процентов, а на сыры с плесенью – на все шестьсот двадцать! – возмутилась я. – Чеддер «классик голд ориджинал» стоит девять фунтов тридцать два пенса за полкило, а бодминовский молекулярно-нестабильный бри – почти десять! Что творится?

Остальные, внезапно заинтересовавшись сырной проблемой, дружно воззрились на миссис Белле в ожидании объяснений. На краткий миг – возможно, единственный в жизни – мы стали единым фронтом.

– Я понимаю ваши тревоги, – ответила опытная защитница правительственных начинаний, – но мне кажется, вы заметите, что цены на сыр, с тех пор как их неуклонно повышают, на самом деле снизились по отношению к показателю розничных продаж последних лет. Вот, посмотрите. – Она продемонстрировала мне фотографию симпатичной старушки на костылях. – Если вы станете эгоистично требовать снижения цен на сыр, старушки вроде актрисы на этой фотографии останутся без эндопротезов бедра и будут обречены страдать от сильных болей.

Она сделала паузу, чтобы все могли обдумать ее слова.

– Министр финансов считает, что население не вправе влиять на экономическую политику, но готов облегчить положение инвалидов, испытывающих особенно сильную боль, и предоставить им талоны на сыр в местных муниципалитетах.

– Итак, – с улыбкой сказал Выпендрайзер, – сырная тема еще не созрела для публичного обсуждения?

– Кстати, он может поднять цены на заварной крем, – добавила миссис Белле, пропустив каламбур мимо ушей. – Пудинговое лобби не так… я бы сказала… не столь воинственно.

– Еще не созрела, – снова повторил Выпендрайзер, чтобы уж теперь-то все наверняка его услышали. – Не созрела… да ладно. В жизни такой чуши не слышал. И я не стану делать какой-то дерьмовый кусок сыра предметом шоу Эдриена Выпендрайзера!

Миссис Белле чуть покраснела и, тщательно подбирая слова, произнесла:

– Если за вашим шоу последует очередная сырная забастовка, мы очень тщательно подойдем к вопросу о возложении ответственности.

При этих словах она посмотрела на представителя «Голиафа». И Дэррмо-Какер, и Выпендрайзер уловили скрытый смысл ее слов. Я решила, что с меня довольно.

– Я тоже не желаю говорить о сыре, – вздохнула я. – Так о чем я могу говорить?

Все озадаченно переглянулись. Тут Скользома осенило, и он, щелкнув пальцами, воскликнул:

– Слушайте, а у вас же дронт есть, правда?

Глава 2. Сеть тективно-интрузивных правительственных агентств

Сеть тективно-интрузивных правительственных агентств (ТИПА) фактически самовольно взяла на себя полицейские обязанности в случаях, которые регулярные силы охраны правопорядка посчитали для себя чересчур странными либо излишне специфичными. В общей сложности в ТИПА-Сети насчитывалось тридцать два отдела, начиная с самого прозаического Садонадзорного управления (ТИПА-32), продолжая отделом литературных детективов (ТИПА-27) и транспортным управлением (ТИПА-21) и кончая всеми отделами выше (вернее, ниже) уровня ТИПА-20, любая информация о которых была строго засекречена, хотя абсолютно все знали, что, например, №12 присвоен Хроностраже, а №1 – чему-то вроде внутренней полиции самой ТИПА-Сети. Чем занимались остальные отделы, всегда терялось в области догадок. Но одно известно наверняка: практически все оперативные агенты Сети – в прошлом военные или полицейские. Оперативники редко уходят со службы по окончании испытательного срока. Есть поговорка: «В ТИПА-Сети испытательный срок – вся жизнь».

МИЛЬОН ДЕ РОЗ. Краткая история сети тективно-интрузивных правительственных агентств (исправленная)