Беги, хомячок, беги

Движение — жизнь. Сегодня я согласен с этим на все сто. Пока разбирались с последствиями боя, собирали трофеи, занимались пленными бандитами, хоронили убитых (своих — на местном кладбище, налётчиков — в общей яме где-то у дороги, и разровняли бульдозером, чтобы и следа не осталось), возились с Унимогом и Тойотой, нервы не шалили. Я был при деле, голова была забита другим. Но стоило только чуть остановиться, как ночной страх начинал брать своё.

— Тоже нервишки пошаливают? — на плечо опустилась тяжёлая рука Маршалла.

— Простите?

— Да ладно, я же вижу, что ты сам не свой, старика не обманешь!

— Мандраж после боя это нормально, — из дверей гостиницы вслед за техасцем появился Антон. — Надо расслабиться, не держи в себе. Лучше выпивки и секса для этого ещё ничего не придумали. Но, как я понимаю: “доктор, у моего друга не стоит”, — вернул мне мою же подколку парень. — Мы как раз собирались выпить по паре стаканчиков с Маршаллом, пойдём с нами.

Не успел я открыть рот, чтобы отказаться — не то чтобы я трезвенник, но всегда считал, что выпивка не выход, да к тому же ещё и невкусная она, — как фермер меня чуть приобнял за плечи и тряхнул:

— Тебе это надо, не возражай.

— По стаканчику, и всё, — предупредил я.

— Кто ж спорит, — улыбнулся Маршалл как пушер, уговоривший ботана “затянуться косячком всего разок”, и по опыту знающий, что этим дело не ограничится. — Пойдём к Фрэнки, там лучшее пиво в этой дыре.

Фрэнки оказалась жгучей тридцатилетней брюнеткой, среднего роста, одетой по последней техасской моде: джинсовые шорты, расстёгнутая на три пуговицы сверху (жара, вы же понимаете) красная фланелевая рубашка, подвязанная под рёбрами и оставившая голым идеально плоский, покрытый золотистым загаром, живот, и белый, словно первый снег, стетсон. Хозяйка бара лично стояла за стойкой, шустро наполняла бокалы и рюмки, смешивала коктейли и успевала перекинуться фразой-другой с клиентами. Думаю, не только за самым лучшим пивом в округе сюда забредал народ, хорошенькая барменша явно добавила баллов бару в личном рейтинге любого местного половозрелого самца.

— Вы только гляньте на этих кобелей! Сделали стойку, словно учуяли суку во время течки, — с крестьянской простодушностью прокомментировал Маршалл открывшуюся картину. — Полдень, а бар уже битком, приличные люди начинают пить после пяти. О, и Стью МакКонахью здесь. Полгода как женился, а до сих пор налево посматривает.

— Маршалл, привет! Рада тебя видеть, давно не заходил! Какими судьбами? — Фрэнки заметила нашу компанию, приветливо махнула из-за стойки, белозубо улыбнулась, словно увидела старых знакомых.

— Да так, на ярмарку решил заскочить, на людей посмотреть, себя показать, — Маршалл весь подобрался, грудь колесом, подбородок вверх, куда-то пропал живот, а вот в росте, кажется, каким-то чудом прибавил пару дюймов. Взгляд стал высокомерно-небрежно-рассеянным, словно у лондонского денди, уставшего от роскошной жизни, денег и женщин. — Тут купить, там продать. Деньги на деревьях не растут и сами себя не заработают.

Я прямо услышал, как техасец мысленно добавил в конце своего спича “крошка”. Антон заметил мой удивлённый взгляд и легонько усмехнулся. Значит, не мне одному показалось.

— Здорово, что ты нашёл время заглянуть к старушке Фрэн, — барменша подалась вперёд, облокотилась о стойку, открыв шикарный вид на пару золотистых полушарий.

“Третий”, — на автомате отметил я, с трудом отведя переведя взгляд выше. Встретился глазами с Фрэнки, которая всё так же белозубо улыбалась, только теперь улыбка была не столько дружелюбной, сколько… ехидной? Девушка явно знала, какой эффект производила и что притягивало взгляды всех окружающих, и нисколько этого не стеснялась, наоборот, во всю пользовалась. Смутившись, я решил переключиться на разноцветные бутылки за спиной барменши, и покраснел второй раз за пять минут: в огромном, в треть стены, зеркале за барной стойкой отражалась упругая попа, туго обтянутая короткими мини-шортиками, размерами больше похожими на нижнее бельё, чем на верхнюю одежду.

Во всём этом великолепии, с охотой демонстрируемом Фрэнки, кроме эстетического удовольствия, был и ещё тот плюс, что почти все посетители бара толпились у стойки или занимали ближайшие к ней столики, поэтому мы легко могли найти место в углу, где было потише и не так людно.

— Что вам налить, парни? — напомнила о своём существовании барменша.

— Э-э-э… — Маршалл чуть тряхнул головой, приходя в себя. — Есть “Джонни Уокер”?

– “Дабл Блэк” и “Голден Лэйбл”.

— Тогда бутылку “Дабл Блэка”, пожалуйста. И чего-нибудь перекусить.

— Кухня ещё закрыта, есть только крылышки, с гриля.

— Пойдёт.

— Бутылка “Джонни Уокера” и тарелка крылышек, замётано. Пара минут и вам принесут ваш заказ, располагайтесь, парни, — одарив нас очередной улыбкой, Фрэнки переключилась на других посетителей.

— Надо было взять колу, — запоздало вспомнил я, когда мы уже заняли столик подальше от толпы.

— Я думал, любой русский умеет пить!

— Умеет и хочет это две разные вещи, — отмахнулся я. — Да и водка это не ваше это виски.