Беги, Люба, беги!

И ушла в комнату. Минут через двадцать появился Климин.

— Спасибо за ужин! — Если бы не серьезный тон, я бы обязательно решила, что он издевается. — Любовь Петровна, я вам, как и обещал, определитель установил. Никаких премудростей тут нет, главное, дождаться, чтобы номер телефона на панели появился. Вы его запишите, и мне перезвоните. Мы вашего хулигана вмиг достанем!

Я глядела на капитана, прикидывая, что же наговорил ему про меня муж, Климин говорил со мной внятно и ласково, словно с умалишенной.

— Да, — кивнула я. — Большое спасибо... Я все поняла...

Климин обрадовался моей понятливости, попрощался и ушел. Я задумалась. Поэтому не заметила, когда в комнату вошел Олег.

— Ну, что? — Услышав его насмешливый голос, я вздрогнула. Он сидел в кресле возле двери. — Спектакль окончен?

Мне снова захотелось плакать. Жизнь показалась полной бессмыслицей. И главное, никому не нужной. Но я хорошо знала, что слезы Олега лишь рассмешат.

— Олег, — с трудом подбирая слова, я отчаянно пыталась сохранять спокойствие,—что-то у нас не так...

— Да ну? — хрюкнул муж.

— Перестань! Нам надо поговорить... Я больше так не могу. Правда, не могу! Иногда мне кажется, что я начинаю сходить с ума! И не могу понять, чего ты от меня ждешь. Но... если ты все еще хочешь... — судорожно сглатывая, я стискивала замерзшие пальцы, — ...если хочешь... Я согласна на развод...

Однако потолок не рухнул, пол не разверзся. И сердце мое продолжало стучать. Может, немного сильнее, но в пределах допустимого. Муж тоже не рухнул замертво, зато вполне банально усмехнулся:

— Вот как ты заговорила!

— Ты просто не хочешь понять...

— Куда уж мне!

— Пожалуйста, давай поговорим серьезно! Я люблю тебя. Но так жить нельзя.

— Конечно, — снова усмехнулся он, и в его голосе появилось раздражение — Я ведь не могу делать таких царских подарков! ^-Извини! Ради любопытства поинтересовался, сколько стоит такой фарфор. Знаешь, я тебя поздравляю: он стоит целую кучу денег!

— Что ты имеешь в виду? — ахнула я. — Ты сошел с ума!

— Слава богу! — зло рассмеялся Олег. — Теперь-то мы знаем, кто здесь сумасшедший! — Он вскочил на ноги и, шагнув к двери, оглянулся:

— Что ж, можешь в тишине мечтать о разводе. Мечтать, как утверждают, не вредно!

Я долго смотрела ему вслед, перебирая в уме сказанное мужем. Вывод поразил своей простотой и очевидностью:

— Кажется, он только что отказал мне в разводе...

Ближе к обеду в кабинет зашла дежурная сестра.

— Любовь Петровна, зайдите в перерыве к Исмаиляну.

— К Исмаиляну?! — охнула, вскидывая ладошки, Жанна. — Точно, нажаловалась старуха... Уволят... Теперь как пить дать уволят!

За несколько дней работы я уже немного освоилась с лабиринтами «Медирона», поэтому до кабинета замглава добралась довольно быстро. Однако в животе тоненько посасывало, и где-то в подсознании я тайно мечтала заблудиться. Но мечтать, как сказал любимый супруг, не вредно. И вот я стояла возле неплотно прикрытой двери Акопа Ашотовича, судорожно перебирая в уме, что сказать в первую очередь.

Внезапно до слуха донесся женский голос. Я напряглась, поняв, что в кабинете находится Шушана Беркоевна Циш.

— Одумайся, Акоп! — воскликнула она, и я моментально юркнула в сторону. — С этим не шутят! Сейчас ты думаешь не мозгами, а совсем иным местом! А она явно ошиблась. Они же не виделись много лет. И это лишь слова! Со временем из ягненка вырастает баран, и слова надо проверять делом.

Послышался скрип стула, потом звук открываемого письменного ящика. Видимо, Исмаилян копался в своем столе. Он вздохнул:

— Перестань, Шушана! Ты же хорошо ее знаешь и знаешь, что она никогда нас не подводила. Вот, прочти еще раз... Ну, что тебе еще нужно? Исполнительность, преданность, скромность...

— Снова одни слова! — яростно взвилась Шушана. — Говорю тебе, одумайся, пока не поздно! Скромность и преданность — не совсем то, что нам нужно...

— Деньги сделают то, что надо, Шушана, не забывай, — тихо произнес Акоп Ашотович. — Она хороший специалист, и у нее мало денег...

— Мало? — фыркнула она в ответ. — У ее мужа нет денег?

Я стояла, прижавшись всем телом к стене, боясь шевелиться. Странный разговор, который я слушала, почему-то пугал, хотя у меня не было оснований считать, что он относится именно ко мне. Но сердце колотилось, внося смятение и тревогу, и теперь я думала о том, как бы незаметно отсюда убраться.

— Кстати, насчет исполнительности — уже был сигнал с поста... А скромность? О чем может идти речь, если она ни в грош не ставит пациентов? Ни с того ни с сего назвать почтенную женщину блохастой сучкой...

— Не сучкой, а валенком, — возмущенно поправила я, внезапно оказываясь в кабинете. (Как же это я решилась войти?) — К тому же это был кобель. Здравствуйте!

Увидев выражение лиц Шушаны и замглава, я опомнилась и похолодела. Подумала: «Уже уволили...» — и поняла, что терять теперь практически нечего.

— Извините, я, кажется, забыла постучать! Дверь была .открыта. — И, продемонстрировав лучшую из своих улыбок, уточнила: — Я не вовремя?

Первым пришел в себя замглав.