Беги, Люба, беги!

Родительский домик, куда явно стремилась Елена Владиславовна, по сравнению с хоромами сына казался бледной тенью. Два этажа, флигелек, терраска. Дива серой мышью скользнула на крыльцо и исчезла.

Максим повернулся ко мне, с деланой озабоченностью морща нос:

— Она что, любит в гордом одиночестве приложиться к бутылке?

— Может, она кормит родительских кошек, — ехидно возразила я.

— Ну, да! Какая кошечка откажется пропустить перед сном рюмку-другую? — театрально всплеснул руками Тигрин.

Я не могла взять в толк, с чего он вдруг развеселился. Дураку ясно, что в домике кто-то прячется. Но кому, памятуя о принадлежности территории, такое пришло в голову? Он либо непроходимо глуп, либо до безумия смел. И то, и другое явное отклонение от нормы.

— Что будем делать? — прервал мои размышления Максим, поглядывая с некоторым, я бы сказала, нездоровым возбуждением.

— А что делать? Поедем домой...

— Мы проторчали тут, как белки, полдня, и ты даже не хочешь узнать, кого прячет жена Мамона? Такие сведения дорогого стоят.

— Ага, — согласилась я. — Они даже головы могут стоить, если этот Мамон и в самом деле такой, как ты рассказывал.

Ничего хорошего Максим о Мамоне не рассказывал, поэтому я не без оснований полагала, что абсолютно права. Он спорить не стал:

— Ты абсолютно права. Но... — он поднял указательный палец, — первое: Мамон сейчас за границей, второе — охрана только возле ворот...

— Откуда ты знаешь?

— Знаю! — оборвал Тигрин. — Третье — ты же хотела знать, кто звонил тебе из этого дома!

— Я только хотела узнать, нет ли здесь Олега, — призналась я. — Боялась, что Мамон его украл и требует от конторы выкуп. А раз Мамон за границей...

Максим отпрянул так, что едва не сорвался вниз.

— Мамон украл Олега? На кой ляд?

Я скромно посмотрела в сторону и пожала плечами:

— Ты ведь говорил, что Олег выиграл дело, когда постреляли его людей...

Он посмотрел на меня ласково:

— Считаешь, что серьезные дела они улаживают через суд?

Я поморгала, намекая, что именно так всегда и думала. Тигрин возразил:

— Вряд ли у твоего мужа найдется сумма, которая сможет настолько заинтересовать Мамона. А если бы он ему мешал, то он бы его просто шлепнул.

Слова Максима вогнали меня в трепет, но я не стала бухаться в обморок, понимая, что иначе встречусь с дубовыми корнями гораздо раньше расчетного времени. Не сговорившись ни по одному пункту, мы посмотрели друг на друга неодобрительно.

— Ну, что ж... — вдруг сказал Максим и, покрепче обхватив ногами сук, на котором сидел, принялся расстегивать ремень на джинсах. — Рискнем!

Я так вытаращила глаза, что едва не потеряла равновесие. Что еще за дубовые игры?

— Тебе что, жарко стало? — срывающимся голосом спросила я. — Что ты собираешься делать?

— Собираюсь узнать, кто сейчас пьет коньяк в обществе бывшей манекенщицы. А ты что подумала?

— А-а... — О чем я подумала, я промолчала. — Ты собираешься залезть в дом? А я?

— А ты тут сиди, меня жди.

— Мамочки... — заскулила я. — А зачем ты раздеваешься? Ты что, голым пойдешь? -

Слушая мои жалобные завывания, Максим посмеивался. Прошла минута, и я поняла причину его веселья: в его рюкзачке покоилось нечто вроде маскировочного костюма, выглядевшего так, словно он долго валялся в грязной луже с прелыми листьями, а потом им пытались закусить свиньи.

— В таком виде только в индейцев играть. Тебя пристрелит первый же встречный милиционер!

— Пристрелит, если попадет, — немного обиженно отозвался Максим. Он привстал и развернулся. — Смотри не свались... Я быстро.

Начав спускаться, он на какое-то мгновение повернулся спиной, и я увидела, что за поясом у него торчит пистолет. Глухо квакнув, я торопливо зажала рот рукой.

Как Тигрин преодолел ограду, я не видела. С трудом разглядела его на поле среди травы и кочек, и то только потому, что специально искала, водя биноклем по кратчайшему расстоянию от дуба до дома Мамонова. Дурацкие лохмотья самым непостижимым образом сливались с целинным пейзажем, к тому же возникло ощущение, что их хозяин способствует этому слиянию с большим знанием предмета. Теперь оставалось только уповать, что он так же хорошо представляет, что делать дальше. Возле дороги я вновь потеряла Тигрина из виду и заволновалась, но через какое-то время заметила его уже возле дома. Максим добрался до угла и исчез.

Как только я осталась в одиночестве, словно по заказу, начала ныть рука. Видимо, пробираясь вверх по ветвям, я слишком ее нагрузила. Я глубоко вздохнула и покачала головой. Во что превратилась моя жизнь? Мне врезали по голове, пытались спихнуть под машину... Напали с ножом... Неизвестный маньяк бродит по моей квартире, как у себя дома... Я сижу, словно курица на насесте...

Я задрала голову, разглядывая сквозь разлапистые ветви высокое синее небо. «Господи, дай мне знак...» Увесистая серая ворона, с неиссякаемым энтузиазмом битый час скакавшая в ветках над головой, глухо каркнула и шумно всплеснула просторными крыльями. Послышался шелест листьев, и тут в опасной близости от перекинутых через сук джинсов Максима на кору смачно хлопнулся жидкий белый шлепок.