Беги, только не оглядывайся (СИ)

— Без проблем, как хочешь. Я оставлю тебе свой номер, если захочешь поговорить об этом — напиши или позвони, — после этих слов она отдала листочек с номером Агате, а потом улыбнулась. — Помочь затолкать его в такси?

— Я справлюсь, не переживай, — Харрис улыбнулась. — Я напишу тебе.

Александра улыбнулась, а после покинула девушку, которая так и осталась стоять на месте, собираясь с мыслями. Обняла себя руками, приближаясь в сторону Нильсена.

— Алекс, поехали домой, — она держала дистанцию, потому что было больно.

Парень поднял на неё свой затуманенный, пустой взгляд. Хотя нет, он был не пуст. В нем читалась боль. Много боли.

— Ага-а-а-ата! — протянул Александр, а та шикнула, выгнув бровь. — Искупаемся? Может, нагишом?

— Я Эстер, черт тебя возьми.

— Ой, — Нильсен хихикнул, еле удержавшись на краю фонтана. — Точно-точно, а ещё… Знаешь, кто ты?

— Кто? — выгнув одну бровь, поинтересовалась Агата.

— Стерва, — горько усмехнулся, — разбила мне сердце.

Одно движение — бутылка Бурбона падает на пол, разбиваясь вдребезги. Харрис шумно выдыхает, а потом смотрит на его лодыжку, откуда начинает течь тонкая струйка крови. Да, он мог называть ее сейчас как угодно, но Александр сам не оставил ей иного выбора, кроме того, как разорвать отношения. Агата аккуратно присаживается на корточки, осматривая его ногу.

— Алекс, поехали домой. Тут осколок. Его нужно вытащить.

Александр шумно выдыхает, морщась. Отрицательно мотает головой и начинает трястись от холода, потому что подул холодный ветерок. Шатенка не знает, что делать.

— Что мне нужно сделать, чтобы ты согласился? — смотрит в его глаза.

Она любит его, но не может простить.

— Будь со мной, — его голос полон отчаяния. Он не знает, куда себя деть. Берет ее за руку, а та встаёт, чтобы избежать дальнейшего зрительного контакта. Нильсен кладёт голову на ее живот, а голосовые связки подводят. Вместо этого лишь хрип. — Я не смогу без тебя…

Александру больно. И все эмоции рвутся наружу, когда он пьян. И сейчас именно этот переломный момент, когда хочется рвать и метать все на своём пути, но вместо этого приходится биться в моральной агонии.

Агата плачет, прикрывая рот ладошкой. Душу рвёт на части от осознания того, что она теряет его на глазах. Хочется кричать, но не получается. Он здесь, рядом, но так далеко. Нет, не здесь и не сейчас.

— Алекс, поехали. Ты простынешь. От этого никому не станет лучше. Мне спокойнее, когда ты дома, — кладёт руку на его плечо, а тот поднимает взгляд голубых глаз на неё.

— Ты меня никогда не простишь?

Теряется. Не знает, что ему ответить. Это больно. Это тот переломный момент, когда действительно больно. Хочется упасть, вжаться в саму себя, замкнуться и больше никогда ни с кем не разговаривать.

— Поехали, Александр.

С трудом довела пьяное тело до такси, с не меньшим трудом усадила на заднее сидение. Рану пришлось обмотать мокрой футболкой, чтобы не запачкать салон автомобиля кровью. Всю дорогу он лежал на ее плече, ни на секунду не отстраняясь, а Агата смотрела в окно, вытирая слёзы рукавом толстовки.

Она не знала, что делать дальше. Находилась в прострации, и никто не мог дать совета. У неё была лишь она сама, как бы больно не было это осознавать.

— Так, аккуратно, — шатенка усадила его на диван. — Сиди и не дергайся, а то ковёр заляпаешь.

Харрис поднялась наверх, достала из косметички пинцет, а из аптечки захватила перекись, зелёнку, ватные диски и пластырь. Нильсен покорно ждал ее на диване. Спящий.

— Отлично, так даже лучше, — она присела на коленки, подготовив все необходимое.

Шмыгнула своим носиком, убирая футболку с лодыжки. Взяла пинцет и аккуратно взялась за краешек осколка. Швед промычал что-то невнятное, а Харрис резко выдернула осколок из раны, потянув вверх.

— Вот бы так же всю боль из себя выдернуть, — прошептала, убирая осколок на ватку.

Залила всю рану перекисью, а потом обработала зеленкой, слыша лишь обрывочный храп Нильсена. Завтра он и помнить обо всем этом не будет, но англичанка прекрасно услышала все слова, которые должна была услышать. Налепила пластырь, тем самым заканчивая всю процедуру.

Убрала все по местам, а затем устремила свой взор на спящего Александра. На часах было 6:38. На улице светало, а шатенка ещё не ложилась. Просто стояла в дверном проёме и смотрела на то, как он спит.

Будто стояла на перекрёстке, не зная, куда свернуть. С одной стороны, дать второй шанс и довериться, а с другой — бросить все и уехать. Но куда уезжать, если они повязаны на всю жизнь одной тайной?

Агата взяла махровый плед и подушку. Все-таки по утрам было холодно.

— Алекс, приподними голову, — прошептала англичанка, но будто в пустоту.

Аккуратно коснулась его затылка, приподняв голову, и подложила подушку. Накрыла пледом, уложив его ноги на диван, а сама пошла наверх, не желая больше ни думать, ни размышлять. В голове была каша, она и понятия не имела, как поступать дальше.

Улёгшись в свою кровать, взяла мобильник, где было одно новое сообщение.