Беги, ведьма

Дорожка из красной плитки послушно нырнула под колесики, кресло подпрыгивало, заставляя все тело мелко вибрировать. От этой тряски челюсти приходилось держать крепко стиснутыми, чтобы ненароком не прикусить себе язык. Жорик бы обрадовался. Жорик нарочно толкал кресло рывками и слишком резко притормаживал на поворотах. А поворотов было много, дорожка петляла между аккуратно подстриженными кустарниками, как уходящий от преследования заяц. Арина тянула шею, смотрела, запоминала изгибы и повороты, выискивала прорехи в зеленой изгороди. Придет время – а оно обязательно придет! – и эти знания пригодятся. Слева хозяйственные постройки, пищеблок, склад, гаражи – все серое, безликое. Скучный новодел, стыдливо прячущий свое несовершенство за частоколом из туй. За хозпостройками – забор, тоже серый, тоже скучный, трехметровый. И никаких деревьев поблизости. Наверное, чтобы у здешних обитателей не возникало соблазнов выяснить, что же там, за забором. Не хватает только колючей проволоки и вышек с автоматчиками. А может, они и есть? Сколько она видела того забора!

Дорожка снова вильнула, обогнула куст можжевельника и влилась в аллею с аккуратными скамейками на гнутых чугунных ножках и невысокими чугунными же фонарями. С обеих сторон к аллее подступали могучие дубы, в тени которых тоже виднелись скамейки, на которых отдыхали – или просто сидели? – пациенты, мужчины и женщины в такой же, как у Арины, одежде. Две дамы преклонного возраста степенно прогуливались и о чем-то тихо беседовали. Выглядели они если не счастливыми, то уж точно довольными жизнью. На скамейке, на самом ее краешке, сидел старичок благолепного вида, на коленях он держал раскрытую книгу. Старичок был похож на профессора, вот только книжку держал вверх тормашками. Рядом на той же скамейке, но на другом конце в вальяжной позе, нога за ногу, развалился парнишка. Глаза его были закрыты, а голова ритмично дергалась, словно в такт игравшей в наушниках музыке. Вот только не было никаких наушников, призрачная музыка звучала у парнишки в голове.

– Салют! – Приглядывающий за дамами, старичком и парнишкой санитар приветственно взмахнул рукой.

Скрипнули колеса от излишне резкой остановки, Арина вцепилась в подлокотники.

– Салют! – Жорик за ее спиной тоже приветственно вскинул руку, обдав смрадом потного, немытого тела. – Гуляем?

– Утренний променад. – Санитар благодушно улыбался и обмахивался журналом с кроссвордами. – Жарища-то какая, а! Будто и не было дождя. Май месяц на дворе, а солнце смалит, как в августе. Дамы, эй, дамы! А куда это вы, голубушки, направляетесь?

Дамы-голубушки сошли с аллеи и неспешным, но энергичным шагом двигались в глубь дубовой рощи.

– Белочек кормить. – Старичок профессорского вида вытащил из кармана брюк горсть желудей. – Белочки хотят кушать! – Он печально вздохнул.

– Ох ты ж боже мой! Яков Давыдович, голубчик вы мой! – Санитар свернул журнал в кулек, ссыпал в него желуди и закричал: – Голубушки, разворачиваемся на сто восемьдесят градусов! – И, подмигнув Жорику, добавил: – Дурдом!

– Так дурдом и есть, – согласился Жорик, и Арина шкурой почувствовала, как его обветренные губы растянулись в усмешке.

А дамы-голубушки тем временем обогнули дуб и все тем же прогулочным шагом направились обратно к аллее.

– Свою-то куда катишь? – поинтересовался санитар, подбрасывая на ладони желудь.

– На анализы. Она же того, – на шею сзади слегка надавили шершавые пальцы, – вышла из ступора.

– Да ты что! – Санитар длинно присвистнул, присел перед Ариной на корточки и спросил: – Ну и как ты, голубушка?

Во взгляде его не было зла – лишь незамутненное любопытство. Чувствовалось, что работа ему нравится, а пациенты совершенно не раздражают.

– Голубушка с норовом, – ответил за нее Жорик и сдавил шею чуть сильнее. – Хелену нашу умудрилась на коня посадить.

– Да Хелена с коня и не слезает, считай, – хмыкнул санитар и оглянулся, то ли чтобы проверить своих подопечных, то ли чтобы убедиться, что начальницы нет поблизости. – А ты, голубушка, совсем отощала, смотрю, кожа да кости. Но ничего, у нас кухня отменная, как в ресторане. Откормят тебя быстро. Кормят тут как на убой.

Кормят на убой… а на убой не хочется. У нее совсем другие планы. Но Арина заставила себя улыбнуться санитару как можно приветливее. Если повезет, одним врагом будет меньше.

– Ишь, какая славная! – Тот тоже расплылся в улыбке, потрепал ее по щеке, достал из кармана робы леденец на палочке. – Угощайся, голубушка.

Леденец Арина взяла, глюкоза полезна для мозга. Только бы Жорик не отобрал.

– А где твой пятый? – спросил Жорик, косясь на леденец.

– Утихомирили. – Санитар поднялся с корточек. – К нему сегодня ночью приходила сама. Орал так, что пришлось будить дежурного врача. – Он понизил голос: – Что-то часто она в последнее время приходит.

– И чего хотела? – В сиплом голосе Жорика вдруг прибавилось трещинок.

– А кто ж ее знает! Ходит и ходит. Вот и Горохов ее зимой видел.

– Это который сторож? – уточнил Жорик.

– Он самый.