Беглая монахиня

— Вокруг меня все погружено во тьму. Лишь вместе с часовыми молитвами по канонам Святого Бенедикта перед моими мутными глазами восходит и заходит солнце. Впрочем, чтобы ориентироваться в аббатстве, глаза не нужны. Я провел в этих стенах всю свою жизнь и знаю здесь каждый угол и каждую стену.

Завороженная невозмутимостью монаха, Магдалена заметила:

— Наверняка вы слишком много читали при плохом освещении!

— Слишком много? — Старик рассмеялся. — Слишком много читать вообще невозможно, скорее слишком мало. Нет, уж если моя потеря зрения и имеет какую-нибудь причину, то лишь ту, что я читал вещи, читать которые благочестивому христианину не положено. Но мое любопытство и желание заглянуть в прошлое и будущее оказались сильнее, чем моя вера в современные догматы Церкви. А они запрещают знакомиться с подобными записями. К стыду своему, должен признаться, я не сжег эти произведения, после того как прочитал их и признал вредными для христианского вероучения. Я считаю, что сжигание книг есть не что иное, как признание собственной слабости.

Брат Люциус безошибочно повернулся к Венделину Свинопасу:

— Итак, вы беретесь за это благородное дело? Книги аббатства жаждут, чтобы кто-то зрячий начал ухаживать за ними!

Заметив, что Свинопас отрицательно покачал головой, Магдалена тут же дала ему знак соглашаться и указала пальцем на окно, что должно было означать: подробности потом!

Монах почувствовал эти, казалось бы, бесшумные знаки и со смехом заметил:

— И в самом деле, мелочи вы можете обсудить на улице.

Магдалена и Венделин сошлись на том, что для начала библиотекарю следует разузнать, какие рукописные и печатные книги хранятся в аббатстве. Сама Магдалена останется жить в «Лебеде», в то время как Свинопас будет исполнять свою работу библиотекаря. Если во всей этой путанице вокруг «Книг Премудрости» и было место, где они могли бы обнаружить новые подсказки, то только в библиотеке брата Люциуса. Ведь именно здесь служил аббатом Тритемий, священник-оккультист, единственный, кто признал себя членом союза Девяти Незримых, тот самый Тритемий, который на смертном одре определил Рудольфо в свои преемники.

Чтобы не подвергать риску их затею, Магдалена избегала появляться в монастыре в течение нескольких следующих дней. Венделину было непросто составить представление обо всех имевшихся в библиотеке книгах. К счастью, слепой брат Люциус, истый книголюб, охотно помогал ему, и Свинопасу было чему у него поучиться.

Чтобы не пренебрегать своими обязанностями привратника аббатства Святого Якоба, брат Люциус натянул пеньковый шнур от колокольчика у ворот до открытого окна библиотеки, расположенной неподалеку. Как только кто-то чужой дергал за веревку колокольчика, окно захлопывалось. Тогда старик быстро, насколько позволяли его изъеденные подагрой ноги, ковылял вниз по узкой каменной лестнице, пересекал по диагонали небольшой крестный ход и спрашивал посетителя о цели его визита.

Через три дня, в которые Свинопас усердно делал вид, что занимается сортировкой книг по разделам, он между делом заметил брату Люциусу, что трактаты Иоганна Тритемия, вероятно, занимают в библиотеке особое место.

Брат нахмурил свои кустистые брови над мертвыми глазами, всем видом показывая, что находит вопрос неподобающим, и погрузился в молчание. По воле случая именно в этот момент с громким хлопком закрылось окошко, соединенное с входным колокольчиком, и Люциус заторопился прочь.

Венделин Свинопас нашел пристанище в каморке, расположенной, как и библиотека, на верхнем этаже над крестным ходом. Белец ¹² приносил ему скудную еду и следил за чистотой в его отсутствие. Единственным утешением в этой мрачной темноте были два малюсеньких оконца, позволявших заглянуть за монастырские стены.

По вечерам, когда Венделин после выполненной работы удалялся в свою комнатушку, он всегда подходил к окну и выглядывал наружу. С Магдаленой они условились, что она будет навещать его, когда монахи отправляются на молитву в монастырскую церковь. Тогда монастырские ворота на полчаса оставались без присмотра.

Подойдя этим вечером к окну, Свинопас увидел Магдалену, махавшую ему рукой. Несмотря на поданный ему ужин, состоявший из большого куска сала и кружки водянистого пива, Венделин бросился вниз, оставив приоткрытой входную дверь, и крепко обнял Магдалену.

Та, вероятно, заметила отчаяние на лице Свинопаса, потому что тут же поинтересовалась:

— Особых успехов, видно, нет?

— Во всяком случае, я все это представлял себе гораздо проще, — вздохнул Венделин. — Никаких следов Тритемия!

Магдалена нежно провела рукой по его волосам.

— Тебе придется запастись терпением. Ты же не думаешь, что Тритемий повесил на стену рисунок и написал: «Вот здесь вы найдете “Книги Премудрости”»?

— Нет, не думаю, но когда я спросил слепого библиотекаря о книгах Тритемия, ведь он написал их больше дюжины, то наткнулся на ледяное молчание, словно Люциус не слепой, а глухой и не слышал моего вопроса.

— Может, и вправду не слышал?

— Как же, он скривил лицо и испарился!

Магдалена задумалась.