Беглая принцесса и прочие неприятности. Военно-магическое училище

– Я хочу, чтобы он принес извинения.

Ролан тоже встал из-за стола и уперся в него дрожащими от злости руками:

– Ни за что!

– Я жду извинений.

– Отвали, урод!

Учитель Кишман самоустранился, наблюдая конфликт со стороны.

– Я тебя в порошок сотру! – рычал Ролан.

– Сначала рискни ко мне подойти.

– Сам рискни!

Дверь резко распахнулась, и в аудиторию вошел один из учителей – Вальтер Гротт. Старомодный сливового цвета камзол из дорогого бархата, белоснежная рубашка с кружевным жабо и рубиновой брошью, узкие брюки и высокие черные сапоги. Импозантный, но не слишком подходящий для учителя вид.

Гротт быстро оценил ситуацию и набросился на Кишмана с упреками:

– Что тут происходит, Са… декан Кишман? Шум стоит на весь коридор. Это все-таки военное училище, а не курятник! Потрудитесь объяснить, что вы тут устроили?

Герман поморщился, а Кишман меж тем не спешил оправдываться:

– Обычная проверка на вшивость. Ты… вы же меня знаете. Крайне полезная практика, кстати, советую взять на вооружение.

И, хохотнув, хлопнул Вальтера по плечу.

– Если вы читали личные дела, – почти прошипел Гротт, не обращая внимания на вытянувших шеи курсантов, – то знаете, что ваши, с позволения сказать, «практики» могут сильно навредить некоторым из поступивших. Я все-таки добьюсь для вас дисциплинарного наказания, декан.

Вальтер Гротт некоторое время молча смотрел ему в глаза, потом развернулся и поднялся наверх, к последнему из занятых рядов, громко спросив на ходу:

– Кто начал спор?

– Он! – Палец Ролана уверенно ткнул в сторону Германа. – И у меня куча свидетелей.

Взгляд Вальтера остановился на Германе.

– Это так?

– Нет. – Герман поднялся. – Просто так вышло, что я умнее. Вот и все.

Гротт поправил очки на переносице и чуть заметно скривился:

– И считаете, что это то, чем стоит гордиться?

– Я приложил к этому много сил, – спокойно возразил Герман. – Да, я считаю это поводом для гордости.

Отвечая так, он пытался просканировать учителя, но столкнулся с полным эмоциональным вакуумом. Или Гротт умело защищался, или чувств у него вовсе не было, впрочем, за свою недолгую жизнь Герман убедился, что они есть абсолютно у всех и мало у кого хорошие.

– Но оказался достаточно глуп для того, чтобы явиться в переполненную аудиторию без блокатора, – едко поддел учитель. – Я нас экранировал, можешь не бояться. Хотя скоро все равно придется рассказать сокурсникам, что ты эмпат. Носителей ментального дара ставят на учет, так что будь к этому готов. Так у тебя нет блокатора?

Герман попытался «прощупать» пространство, но вокруг них не осталось ни единой струйки чужих эмоций. Блаженная тишина ласкала истрепанные нервы.

– Я забыл его в комнате, но от него все равно немного толку, – вынужденно признал Герман.

Вальтер, поправил очки и посмотрел ему в глаза, оценивая состояние.

– Сегодня после занятий зайди в мой кабинет. Со своим блокатором.

Гротт направился к выходу. На Германа сразу накатила душная шумная волна, взрывая мозг. Он пошатнулся, опираясь рукой о парту. Захотелось позорно остановить учителя Гротта и попросить о помощи, но, к счастью, тот уже покинул аудиторию.

– Вам нехорошо, курсант Герман? – поинтересовался декан. – Загляните в медпункт. Вводная лекция не самая важная, так что можете пропустить ее.

Герман кивнул и, старательно вышагивая по прямой линии, добрался до двери и вышел в коридор. Там самообладание его покинуло, и он сполз по стене на пол, сжимая ладонями виски. Учитель Арефий, взявший шефство над деревенским мальчишкой с особым даром, предупреждал, что быть менталистом среди людей – непросто, в частности, если ты можешь считывать их эмоции, даже те, о которых они сами не подозревают. В какой-то момент все путается, окрашивается в грязные тона, и мир превращается в помойку из человеческого негатива, а жизнь – в сплошное мучение.

Может, поэтому менталисты чаще других сходят с ума, а сумасшедший менталист – непредсказуем и оттого невероятно опасен.

Герман поднялся, тряхнул головой, отгоняя панику. Он пока еще в своем уме и лишаться его не собирается. Для этого он и поступил учиться, чтобы вернуться домой не чудовищем, от которого шарахались соседи и которого забрасывали камнями мальчишки, а человеком, которого будут не только бояться, но и уважать.

Медицинское крыло располагалось напротив казарм, за узкой полосой зеленых насаждений. Из окна комнаты № 313 виднелись верхние этажи здания из белого кирпича. Правое крыло было отдано под учебные аудитории будущих медиков и медмагов, левое – под госпиталь, а в центральной части находились личные кабинеты персонала. Итого три отдельных входа, и Герман собирался зайти с правого.

– Стой! Эй, подожди меня!

Звонкий голос настиг его практически в дверях. Герман остановился, живо возрождая в мыслях навеянный им образ. Высокий и худощавый, с непослушными завитками золотистых волос. У него наивные глаза необыкновенного лилового цвета, как фиалки, которые так любит выращивать мать Германа. И широкая улыбка. Нет, тряхнул головой Герман, конечно, Альберт совсем не такой. Нескладный, взъерошенный, навязчивый, капризный, шумный. И вообще, откуда…