Беглец

— Да! — подтвердила она. — Вот это командир Шаринон, он уже больше двадцати лет служит у папы.

Я задумался. Предавала гвардия своего короля или же нет? Шансы примерно равны, поэтому доверяться им сейчас очень рискованно. Я смотрел на гномов, размышляя, как же мне поступить. Не найдя ничего лучше, я перевел взгляд на гнома, которого Алона обозначила как командира.

— Значит вы командир Шаринон? — уточнил я, подходя поближе.

  Тот только кивнул, все еще потирая горло, но страха в его глазах не было. Это мне понравилось, и я доходчиво объяснил, чего я от них хочу:

— Я не верю вам полностью, так как знаю, что предавать могут даже самые близкие люди, поэтому слушайте внимательно мои инструкции и выполняйте их в точности. Завтра утром мы поедем в столицу, конными. Если хотите присоединиться, то следуйте за нами, но не приближайтесь на расстояние меньше ста шагов. Если вы нарушите эту границу, я просто убью вас всех, так как сейчас не имею права рисковать. Это понятно?

Шаринон еще раз кивнул, а я подумал, что жалко будет, если он окажется среди заговорщиков. Даже по своему незнанию, ведь и такое может быть — просто сыграют им втемную, а после выкинут с доски, как отработанный продукт. На вид довольно приличный гном, жалко, что я не могу рисковать. Очень уж ставки высоки.

Развернувшись, я взял под руку Алону и сказал гномам:

— Сегодня чтобы я вас в гостинице больше не видел.

Затем повернулся к хозяину этого постоялого двора и потребовал себе в комнату ужин на троих и горячую воду. Поднимаясь по лестнице, я краем глаза отметил, что гномы потянулись к выходу, значит, восприняли мои слова всерьез. Поднявшись, я снял защиту и вошел в комнату, убедившись, что вещи не потревожены. Алона первым делом рухнула на кровать, а я стал доставать из-за пазухи мешочки с деньгами и драгоценностями. Кивнул на них, я сказал с улыбкой Алоне:

— Это тебе для столицы, чтобы было на что новые платья купить.

Алона только сейчас вспомнила, что лежит на кровати почти голая, выставив стройные ножки на мое обозрение, и поспешно запахнулась в плащ. Я только усмехнулся и начал доставать одежду из сумки, понимая, что старую мне придется выбросить. С такой дырой в груди ходить будет, мягко говоря, странновато. Я вытащил все из карманов куртки и жилетки, обнаружив помимо сафруса, денег и драгоценностей еще и медное колечко, что забыл выкинуть после посещения ювелира. Оглядев его внимательно, я заметил, что на нем были нанесены какие-то руны, казавшиеся настолько древними, что даже страшно становилось. Это тебе не стандартное "любовь до гроба", подумал я. Что же это за язык такой? Даже интересно немного. Решил не выбрасывать пока медяшку, я спрятал кольцо в мешочек с сафрусом, подумав, что среди денег и драгоценностей эта финтифлюшка будет лишней, а так хоть не станет на глаза лезть.

Тем временем принесли наш ужин и воду. Быстро похватав вкусности, причем Алона от меня не отставала, мы принялись мыться. Я сперва хотел выйти, чтобы дать возможность Алоне вымыться без стеснения, но она покраснела и попросила меня задержаться. Я почувствовал, что она просто боится остаться одна, поэтому не стал её уговаривать, ехидно ухмыляться, а просто сел на свою кровать лицом к окну. Через несколько минут Алона уже плескалась в бочке, которую притащили нам два гостиничных работника. Я тем временем чувствовал её наслаждение, которое она получала от горячей воды. Дождавшись пока она вылезет и оденется, я сам залез в воду и тщательно смыл всю засохшую кровь и даже вымыл мои сильно отросшие волосы, прикинув на глаз, что они стали длиной сантиметров в десять-пятнадцать. Нужно стричься, решил я и вылез из бочки.

Алона меж тем и не думала отворачиваться, с любопытством рассматривая меня. Я немного покраснел, потому что не привык к такому вниманию и ехидно сказал, вытираясь:

— Все успела рассмотреть? А то могу повернуться, если тебе не видно.

Алона хихикнула и накрылась одеялом. Я оделся, потушил светильник и лег на свою кровать, с наслаждением вытянувшись, только сейчас понимая, как же я устал за этот день. Уже задремывая и чувствуя, как ко мне приближается моя подруга темнота, я вдруг услышал шепот:

— Алекс, ты спишь?

— Нет еще, — ответил я, прислушиваясь к своим ощущениям, и вдруг почувствовав страх Алоны и её боль.

— Можешь поговорить со мной? — попросила она.

Я только молча поднялся, подошел к её кровати и лег рядом с ней, крепко прижав голову Алоны к своей груди. Я почувствовал, что так долго сдерживаемые слезы полились из её глаз. Она рыдала, уткнувшись лицом мне в рубашку, и вместе со слезами уходила боль и страх, которые терзали её душу. Я только молча гладил её по голове, посылая эмоции любви и нежности, пока она наконец не затихла, легонько всхлипывая. Вскоре Алона уже мирно спала, и я чувствовал, что во сне она улыбается. Ко мне же сон пришел еще нескоро. Я все думал, может ли предать целый отряд королевских гвардейцев, потому что если нет... Тогда король Шаракх Третий еще большая сволочь, чем я!