Беглец

И еще в одной важной детали чутье не обмануло нашего детектива: злоумышленник, то есть сам Борис, таки прокрался в наш гараж, украл оттуда садовые ножницы с отпечатками моих пальцев и подбросил их в автомобиль рядом с пятнами своей крови. Если бы я не сбежал на месяц в Россию, меня точно арестовали бы и я бы получил шанс лично познакомиться с тюремной жизнью, которая пока остается невидимой для телеобъективов канала «Следопыт».

Что двигало Борисом? Почему он не мог цивилизованно признаться тебе во всем и уехать к своему возлюбленному в Оттаву? Неужели чтение нашей переписки привело его в такую ярость, что он решил мстить нам, как какой-нибудь граф МонтеКристо? Или месть предназначалась одному мне? И он надеялся, что его объявят погибшим, меня запихнут за решетку, а ты получишь свои страховые полмиллиона? Но неужели, зная тебя, он не предвидел, на какой кошмар он обрекает тебя своей мистификацией?

Сознаюсь, во мне накипает желание расплатиться с ним за наши страдания. Но ни Джек Вилсон, ни мой друг, лейтенант полиции Запата, не видят, как это можно сделать легальными путями. Формально он не нарушил никаких законов. Миллионы мужей страхуют свою жизнь в пользу жены, тысячи из них потом могут сбежать к новым возлюбленным. Пытался ввести в заблуждение следствие? Он заявит, что понятия не имеет, кто проделывал манипуляции с автомобилем, оставленным им в Нью-Йорке.

Но главное для меня сейчас — узнать, как ты.

Камень свалился с души? Ты счастлива? Или все же новая горечь гложет? Брошенная, оставленная жена — ведь это, по правилам ГУЛАГа, позор и унижение. Полагается грызть наволочку по ночам. А с твоим талантом во всем искать только свою вину тебя может унести на избитую тропинку: «Что я сделала не так, что он захотел оставить меня?»

Взываю: не винись, не кайся, не жалей!

Радуйся тому, что Борис жив и, может быть, нашел свое счастье.

Вы прожили двадцать лет в любви и согласии — много ли пар сегодня могут похвастаться таким сроком? Славику уже восемнадцать, вы дали ему созреть в домашнем тепле, и он потопает дальше по жизни без тех травм и шрамов, какие оставляет в детях ранний развод родителей.

Другое дело: как тебе жить дальше? Сможешь ли ты в одиночку тянуть переводческое бюро? Или придется искать работу в библиотеке? А может быть, Генрих воспользуется внезапной удачей и предложит тебе руку и сердце? Ведь формально он не женат сейчас ни на одной из своих дам. Почему бы ему, еще не замороженному, не воссоздать схему, изображенную в телесериале «Большая любовь»?

Напиши мне поскорее хотя бы несколько слов — мне это ужасно важно. АК

Люба пишет Артуру в декабре

Дорогой мой!

Друзья недавно прислали из России такую историю. Судили одного человека за убийство. Вина его была доказана несомненно, но прокурору захотелось для красочности вызвать в качестве свидетельницы еще и вдову убитого. Оказавшись в судебном зале, эта женщина вдруг направилась к обвиняемому, упала перед ним на колени и заголосила: «Голубчик ты мой! Век буду за тебя Бога молить! Избавил меня от изверга и мучителя! Избивал он меня каждый день. Пошли тебе, Господи, долгие годы жизни и здоровья. А я стану свечки ставить и слать тебе передачи в зону».

Так и я.

По сути, ты явился причиной разрушения моей семьи. А я готова видеть в тебе только избавителя от невыносимых мучений. За два месяца я настрадалась так, что не побоюсь назвать Бориса «извергом» в лицо. Впрочем, надеюсь, что адвокаты провернут развод, не заставляя нас встречаться друг с другом.

Я читала, что гомосексуальные пристрастия у мужчин могут просыпаться довольно поздно. И при этом влечение к женщине не умирает. Во всяком случае, я не почувствовала никакой перемены в поведении мужа. Его дружба с Халибом, неожиданное увлечение юным канадским певцом не заронили никаких подозрений.

Наверное, ему было мучительно — скрывать проснувшиеся эмоции. Но все равно: это не оправдывает того, что он сделал. Так тщательно спланировать и осуществить месть нам с тобой! Ведь он всерьез надеялся, что нас будут судить и отправят в тюрьму.

Сейчас по всем миру катится волна разоблачений католических священников, обвиненных в педофилии. И я подумала: а что должно было происходить в средние века? Однополая любовь была под запретом. В Библии сказано прямым текстом: «Кто ляжет с мужчиной как с женщиной, подлежит смерти». Человек, обнаруживший в себе эти начатки, видел единственное спасение в том, чтобы спрятаться под рясой монаха или священника. Не удивлюсь, если какой-нибудь историк опубликует труд: «Католическая церковь как тайный союз гомосексуалистов».

«Каторга! Какая благодать!» — мысленно цитировала Аксенова-Гинзбург, когда тройка судей НКВД приговорила ее не к расстрелу, а к лагерям. А я вспоминаю из того же Пастернака: «Жизнь вернулась так же беспричинно, как когда-то странно прервалась». Ты и твой Вилсон спасли меня — чувство благодарности превозмогает сейчас все остальное.