Беглец

— Ладно, второй пример: путешествует себе одна маленькая девочка, никого не трогает, а некие злые дяди пытаются её причинить вред, подло убивая её защитников, нападая не по правилам — десять на одного. Защитники героически и по правилам сопротивляются и закономерно умирают. Ведь правила запрещают им бить в спину, добивать безоружных, которые тут же берут оружие, лишь только они отвернутся, в общем, они сражаются честно, но так же честно и умирают. Польза? Никакой! Что же делать?

Гномка задумалась, а потом безнадёжно сказала, опустив голову:

— Не знаю.

— Плохо, садись, два!

Гномка села рядом со мной на лежанку.

— А почему два?

— Не обращай внимания, это я о своём, — стушевался я. — На чём мы остановились?

— Что делать, когда защитники с честью погибли?

— Ах, да! Ответа здесь может быть два. Первый — девочке самой нужно отбросить все сковывающие её понятия о чести и начать бить врагов подло, грязно, низко, но зато избавляясь от них быстро и навсегда. А второй — это пригласить кого-нибудь, кто сам не постесняется запачкаться в подлости, и самой местами остаться чистой. Но это почти что первый вариант, потому что заказчик всегда виновен наравне с исполнителем!

— И всё?

— Всё!

— А как же сделать так, чтобы с честью выйти из битвы победительницей и снискать славу на поле сражения? — не унималась гномка.

— А что было в начале? — хитро спросил я.

— В начале чего? — не поняла Алона.

— В начале истории, — подсказал я.

— Ну, злые дяди начали подло убивать защитников…

— Как убивать? — переспросил я.

— Подло.

— Вот ты и ответила на свой вопрос. Если нападающие действуют подло, то уже нет никакой честной битвы, а значит, тот, кто выжил после неё, тот и прав! — заключил я.

— Значит, умереть с честью плохо? — гномка посмотрела на меня.

— А умирать вообще плохо, — парировал я.

— А сражаться честно плохо?

— Если в тренировочном бою, то хорошо. Если в бою реальном, то там главное, чтобы противники все умерли, а как — честно или нет, это уже не столь важно.

— А добивать безоружного раненого хорошо? — вернулась гномка к началу разговора.

Я только горестно вздохнул, поняв, что тактику нужно менять, иначе гномка чётко запишет меня в свои враги, и тихо ответил:

— Я не добивал безоружного, я избавлял его от страданий. И в благодарность за это он поделился со мной ценными сведениями.

— Но безоружного…

— Алона, ты неправильно поняла мысль, которую хотели донести до тебя писатели. Они говорят: умирать без оружия в руках — плохо. А ты не думала, что это относится не к врагам, а к защитникам?

— То есть? — гномка уже сопротивлялась не так сильно.

— Примитивно на примере объясню тебе. Писатели хотели сказать, что если в один чёрный день подлый, но сильный враг нападёт на твои земли, то ты не должна трусливо бежать от него, получая смертельный удар в спину, а встать на защиту своего дома и с оружием в руках пусть умереть, но хотя бы попытаться его убить! Понятно?

Гномка молчала, переваривая информацию. Молчал и я, глядя как солнце поднимается всё выше, и думая, сколько же времени я бестолково потерял. А нам ещё полдня ехать в Зингард.

— Значит, честь, это выдумки?

Так, похоже, что процесс зашёл слишком далеко. Я повернулся к Алоне и взял её за плечи. Она не вырывалась, хоть это хорошо.

— Послушай меня, девочка. Я считаю себя подлым и бесчестным существом, но этим горжусь!

Алона в испуге взглянула мне в глаза.

— Нет, ты не поняла, я считаю себя таким, потому что могу поступать подло и бесчестно. Это много раз спасало мне жизнь, поэтому я никогда не собираюсь становиться белым и пушистым, как герои из сказок. Но мне приходится действовать так только для того, чтобы выжить, а в остальное время я веду себя культурно и цивилизовано и пытаюсь ладить с окружающими, добром отвечая на добро.

Испуг принцессы сменялся сочувствием. Я опустил руки и отодвинулся. Не хватало ещё, чтобы меня жалели!

— Алона, мир — это не сказка, он намного сложнее и в нём нет только чёрного и белого. Здесь и добро может пользоваться подлыми приёмами, а зло в ответ притворяться честным и искренним. Тебе, как будущему послу придётся ещё многому научиться, а пока запомни одно — есть друзья, враги и остальные. Друзей нужно беречь, врагов нужно бить, а с остальными вести себя по крайней мере прилично, чтобы из них в последствии вышло больше друзей, чем врагов.

Я поднялся.

— А теперь завтракать!

Сходив за мясом, я вернулся на лежанку. Алона молчала, на лице её крепко прописалось задумчивое выражение. Положив шашлык между нами, я приказал:

— Ешь!

Принцесса взяла кусочек и начала медленно жевать. Я жевал быстро, с аппетитом уплетая жирные кусочки.

— Значит без подлости нельзя?

— Нет!.. Но ведь очень хочется, правда? Именно для этого и нужны сказки, чтобы хотелось!

— Но ведь есть же кодекс битвы, правила дуэли…

— У нас здесь была не битва и не дуэль. Это просто промелькнула маленькая война, а на войне правило одно — никаких правил, но всё для победы. Ты ведь это уже поняла, ведь сама действовала не по правилам? — прищучил я её.

— Это когда?