Беглец из рая

Зулус, решившись утекать, наддал пуще накось заводи, стремясь уйти за темнеющую излуку, где Проня ветвилась на десятки проток и ручьевин, густо обнизанных камышами: там-то его не сыскать... Его длинный челн, задравши высоко нос, походил на пирогу. Весло о двух лопастях сновало в воздухе, как мотовильце у пряхи... Разве сладить Гаврошу с природным рукодельным мужиком, который и черта в гроб заколотит, и уху сварганит в резиновом сапоге, если припрет, и врагу своему бестрепетной рукою сунет в порты гранату. Пока все походило на вздорную игру, которую каждый хотел выиграть иль перетянуть на себя, оставшись при своих интересах. Как говорится в народе: «Украл, не поймали – Бог подал. Украл, поймали – судьба подвела». Я следил за погонею, и мои симпатии сметывались то к Гаврошу, то к суровому афганцу. Мне было жаль обоих, и было непонятно, отчего с таким непокорством и злом сродники вели эту вражду.

Уже развиднелось, солнышко умылось, накатив на вершины поречных дубрав, отражение его слепяще вспыхнуло в реке, будто всплыл со дна слиток кипящей мартеновской стали, небо очистилось от ночного туска, день обещался быть добрым. Согласие и мир насылал Господь на землю, а эти двое природных людей, не слушая Спасителя своего, зачем-то отчаянно ратились в худых душах, не ведая любви... Кто-то наверху, начальствующий, сочинил для русских безнадежные, гибельные обстоятельства, и они, заплутавшие и покинутые, обреченные на тоскливое выживание, разделенные властью на две супротивные стороны, уже сами должны были искать выхода.

Что-то обоюдотемное творилось на моих глазах, но я не мог рассудить, заставить враждующих опамятоваться, ибо сам, как стреноженный, застыл на травяном клоче, судорожно ухватившись за черемуховый сук.

– Ну, проклятый Зулус, перед Богом ответишь на праведном суде! – вдруг нелепо вскричал Гаврош, прежде никогда не осенивший лба, не вспоминавший библейских заповедей и навряд ли знавший их. И что вдруг нашло на егеря? Из каких нетей всплыло сокровенное, что мы прячем, таим в себе от людей на крайний случай?

Сквозь кружево листвы я увидел, как Гаврощ, с досадою бросив в лодку весло, нагнулся за ружьем, ухватил за шейку приклада, резко потянул к себе, чтобы выстрелить навскидку... Может, в воздух, лишь для острастки, чтобы Зулус испугался и бросил дурить? Ведь с властями не шутят... Дальше совершалось что-то непоправимое, как в замедленном кино...

Гаврош напрасно торопился, он был слишком возбужден и рассержен, а злость в таких случаях – дурной помощник: это дьявола каприз, и не иначе. Куда бы делся от него Зулус, да еще при свидетеле?

Валкая посудина качнулась, ружье споткнулось стволами о дощатый набой и, описав дугу, вылетело из рук за борт. Гаврош подался следом, пытаясь перехватить, и душегубка перевернулась. Гаврош вскинулся над водою, в отчаянии вздернул руки, будто погрозил Зулусу, еще раза два показывалась в реке голова, вдруг откуда-то подул ветер, лодку запарусило и скрыло тонущего от меня. Зулус, смоля цигарку, наклонился над бортом, всматривался в Проню, будто подгадывал, откуда появится егерь, чтобы прижучить его веслом.

– Федор, спасай! – хрипло закричал я, Не сдержавшись, выскочил из скрытни и неожиданно по грудь ушел в лещевый омут. Возглас мой дрогнул от холода и дал петуха. – Ради бога, спаси! Весло хоть протяни, будь человеком!..

– Он не человек, а пес цепной, мент поганый... Даже хуже мента... Вот ты и плыви, вшивый профессор, и спасай, а я воды шибко боюся! – откликнулся Зулус. – Да, кажется, уже все, опоздали! – Голос его невольно осекся. – Спекся твой мент!

Зулус не удивился, увидев меня, и не напугался: зорким, схватчивым взглядом он, наверное, уже давно выследил и смеялся над нами.

– Как это я? Как? – бестолково кричал я, с ужасом понимая, что гибельно затягивает меня донный ил и бороденку мою уже подмочило.

– А так!.. Ныром!.. По дну камашами!..

Душегубка Гавроша, чернея просмоленным днищем, тем временем угодила на стрежь реки и скоро пропала из глаз.

3

Тем же утром приплыли деревенские мужики с кованой острозубой кошкой и выудили Гавроша. Даже не пришлось искать, как часто случается на реках, неводить утопленника, перехватывать сетями ниже по течению.