Беглец с чужим временем

Но тут чиновник, высунувшись из окошка, неожиданно вцепился в монету.

- Фальшивая! - заорал он.

- Отдай, скотина! - Трассен схватил руку чиновника.

Пальцы разжались, и на окошке осталась лежать алюминиевая монета Третьего рейха с вытисненной свастикой.

- Какие тебе еще нужны деньги, почтовая крыса?

- Вот сейчас позову начальника! - чиновник вскочил.

Но Трассен уже быстро спускался по лестнице. По дороге он успел все же прочесть табличку: "Наш почтовый адрес - город Гаммельн".

Так вот как назывался город, в котором происходят такие странные физические явления! Город со старинным немецким названием, по улицам которого носятся искаженные автомобили, девушки, двигаясь, изменяют внешность, а часы замедляют свой ход в зависимости от скорости движения. Можно ли поверить родившемуся предположению, будто в этом загадочном мирке скорость света так мала, что все обычные передвижения происходят с околосветовыми скоростями, обнаруживая при этом эффекты; предсказанные теорией относительности? А если это так, что же происходят в этом замедленном мире, где ни одна скорость не может быть больше скорости света, равной, наверно, пятнадцати-двадцати километрам в час?

ДОЧЬ ГАММЕЛЬНСКОГО ФИЗИКА

Девушка, с которой происходили удивительные превращения на глазах у Трассена, была бывшей студенткой Гаммельнского физического училища, где преподавал ее отец, профессор Айкельсон. Собственно говоря, она бросила науку только вчера. А сегодня утром состоялся ее разговор с отцом, которому она высказала все, что думала о бесполезности физики. С сегодняшнего дня она свободный человек. Правда, если говорить честно, не надо было бы просить у отца машину. Он пользуется машиной Железнодорожного управления именно за то, что работает там физиком-консультантом. Впрочем, машину эту скоро у них отберут. Профессору уже не раз намекали, что железной дороге физики больше не нужны. Расчет расписания давно проверен и действует безотказно. Скорости поездов установлены раз и навсегда, и возрастание их массы при ускорении точно подсчитано и известно всем машинистам. Остается только расчет топлива, пожираемого экспрессами. Но ради решения этой задачи нет смысла держать физика-консультанта. Железнодорожные экспрессы больше не выходят из Гаммельна, потому что наступил тяжелый топливный кризис. За бензин Анна-Мари заплатила только что такую неслыханную цену, что теперь ей придется отказаться от туфель, которые она присмотрела в универмаге "Десять лет в вагоне". Туфли бронзового цвета, на каблуке, загнутом вперед крючком. Ходить в них неудобно, зато последний крик моды. У Анны-Мари еще никогда не было модных туфель. Она сама не знает, имеет ли она право одеваться, как взрослая девица, потому что, если считать ее возраст по отсчету поездов, в которых она часто ездила с отцом, когда он работал при Железной дороге, то ей еще нет шестнадцати, а если полагаться на календари ее тетушек, живших безвыездно в Гаммельне, то Анне-Мари все двадцать, и она может позволить себе не только туфли с загнутым каблуком, но и модное платье, которое висит в витрине того же универмага.

Анна-Мари выехала на главную улицу и постаралась выжать из старой машины все, что возможно. Но вскоре она увидела, что бензин катастрофически тает: значит, не удастся даже выехать за город. Пешеходы на тротуарах, плоские, как бумажные силуэты, двигались мимо нее, на ходу меняя окраску волос и платьев. То же самое, конечно, могли видеть и они, если обращали внимание на девушку, катающуюся по городу в стареньком автомобиле. В их глазах она тоже должна была сужаться и изменять свою внешность в зависимости от изменения скорости машины. Анна-Мари поехала медленнее, чтобы растянуть удовольствие. Она подсчитала в уме возрастание массы своей машины даже при небольшом ускорении. Но если ехать на постоянной скорости, то можно, пожалуй, добраться даже до пригорода, бензина хватит. С физикой покончено, и теперь она сможет целыми днями рисовать.