Беглец-Шоу

Вскоре свернули на петлявшую по лесу грунтовую дорогу, которая вывела их на край леса, нависавший над пролегавшей в овраге железнодорожной веткой.

На путях стоял состав из четырех вагонов, похожих на рефрижераторные, и двух тепловозов: спереди и сзади.

– Слава богу, пока, кажется, без подвохов, – сказал Игнат, переговорив с кем-то по мобильной связи, – Спускаемся вниз.

71

Адам не знал, где он находится, но то, что это была камера для содержания преступников, сомнений не было. Массивная обитая железом дверь, маленькое зарешеченное окошко под потолком, металлическая койка, привинченная к стене и полу, приделанный к стене столик и замурованная в пол табуретка, гробовая тишина – да, это тюрьма. Только вот какая тюрьма, Адам догадаться не мог.

Он почти ничего не помнил, после того, как ему удалось, все-таки, загрызть этого Пихто. Потом ему дали по голове – и все! Дальше тишина, темнота и лишь теперь – вот эта камера. То ли он в полиции, то ли у Джгавы, то ли у Хозяина – пока не понятно. Конец, правда, в любом случае, в принципе, одинаков, но ведь и смерть бывает разной…

Из-за двери донеслись звуки – звякнула щеколда глазка, потом вставили ключ в замок, повернули, и в камеру вошел охранник в форме полиции.

"Значит, это, все-таки, полиция… Это не самое худшее – они столько денег на мне заработали, что шанс договориться, есть".

– Встать к стене, руки за спину, – меланхолично произнес полицейский.

– Где я? – спросил Адам, – Который час?

– Разговаривать запрещено, – вяло ответил охранник.

Адам молча исполнил приказ, руки за спиной защелкнули наручниками.

– На выход, – по-прежнему монотонно сказал полицейский.

Адам вышел из камеры. У входа стоял еще один охранник. Он слегка подтолкнул Адама, указывая ему направление движения.

Пройдя по короткому отрезку коридора, Адам в сопровождении двух охранников, спустился по лестнице, и вышел в замкнутый дворик. Посмотрев на небо, Адам понял, что стоит раннее утро. Во дворике стоял фургон для перевозки преступников. Адаму велели зайти внутрь. Он зашел в отсек с решеткой в крыше, потом его приковали наручниками к штанге под потолком и заперли дверь. Охранники уселись в отсеке между кабиной водителя и отделением для преступников.

– Куда мы поедем? – спросил Адам.

– Разговаривать запрещено, – все также лениво ответил охранник.

Через маленькое зарешеченное окошко Адам мог видеть охранников и кусочек кабины водителя. Он заметил, что, помимо шофера, в кабину сел кто-то еще и фургон выехал за ворота. Адам прильнул к окошечку, пытаясь рассмотреть направление движения, узнать улицу, по которой они едут, но охранник неожиданно и сильно ударил по решетке дубинкой:

– Сидеть и не высовываться. В следующий раз дам по морде, – как всегда меланхолично сказал он.

Адам сел на лавку, держась руками за штангу под потолком отсека – так было легче избежать болезненных рывков наручников на поворотах и при резком торможении.

Ехали долго – не менее часа. Наконец фургон остановился, хлопнула дверца кабины водителя, потом фургон снова поехал вперед, переваливаясь через какое-то препятствие, и, наконец, остановился окончательно: охранники вышли наружу.

Потом один из них вернулся, открыл отсек Адама, отстегнул его от штанги и сказал: "Выходи". Адам вышел, жмурясь от яркого солнечного света, и, оглянувшись, удивился: вокруг было очень красиво – идеально постриженный газон, цветы, деревья… Но Адам не успел сам догадаться, что он не в тюрьме, а на загородной вилле: Мариус опередил ход его мысли:

– Все в порядке, шеф. Вы на свободе.

– Мариус?! – и Адам не удержался и обнял своего верного агента, – Как это тебе удалось?

– Все, как вы учили, шеф… Кнут и пряник – компромат и деньги.

– А Хозяин?

– Хозяин? Я думаю, максимум через пол часа ему станет все известно и он не пожалеет сил и средств, чтоб нас с вами… – Мариус усмехнулся, подбирая слово, – чтоб нас, так сказать, наказать.

– Та-а-ак… Каков твой план?

– Ну, по правде говоря, шансы смыться в далекую теплую страну с достаточным количеством средств у нас есть, но… – Мариус замялся.

– Говори до конца!

– Ваша семья, шеф. Их освободить я не смогу. Я даже не смог узнать, где он их спрятал. Короче, шанс есть у вас одного… Ну, и у меня, но я-то, одинокий…

– Одинокий… – Адам задумчиво повторил последнее слово, – ты одинокий… Ну, что я могу тебе сказать, Мариус? Я – тоже теперь одинокий. У меня здесь остался лишь один должок, без которого я никуда не поеду, ибо не найдет покоя мое сердце без отмщения.

– Джгава? – спросил Мариус.

– Хм… Джгаве, конечно, надо башку оторвать. Но к нему мы просто пошлем специалистов, и они сделают свое дело. Я подумал о другом…

– Но Пихто же вы сами…

– Да-да, я помню. Это было приятно, не скрою, но я про него уже почти забыл. Есть только одна заноза в сердце – эта плебейская сволочь. Этот монстр!

– Шеф, но не станете же вы сводить счеты с быдлом? Это же просто зверь, дичь, баран…

– Вот именно, Мариус. Это жертвенный баран. Он должен быть заколот – иначе весь ритуал разрушен, а это самое главное… Без этого мне нигде не обрести покоя. Так что скажи мне – где он?