Беглец (СИ)

— Зато после моих ударов не поднимаются! Не в обиду, старший брат, но если бы бил я…

— Тишину поймали! — рявкнул я строго. — К делу. Хочу услышать, что вы думаете о вероятности того, что нам противостоит Великий Мастер. Кроме того, что его давно никто не видел, что само по себе совсем не доказательство, есть еще что-то?

Побратимы переглянулись, затем пожали плечами. Мол, какие вероятности, старший брат? Либо да, либо нет — пятьдесят процентов. И вообще — ты Стратег, ты и думай. Мы тут так — помочь, подержать, прибить кого надо. Что узнали, то рассказали, а дальше сам.

Мне же самому подобный вариант казался возможным. Даже очень. Все это время в глубине души я не мог поверить в то, что любящий отец так возжелает власти, что готов и дочку в расход списать. По мне-то ладно — зять. Кто вообще любит зятьев? Это же страшные люди, какие-то левые мужики, как правило, трусы и подлецы, которые без всяких на то прав берут и тащат в постель самое дорогое, что у тебя есть, — дочь. Младшую, любимую, которую ты растил почти два десятка лет, отдавая ей все самое лучшее. Нежный цветок!

Данное определение я давным-давно услышал от своего тестя — первого в жизни, отца Наташи. Мы с ним по случаю знакомства выпили — и, как водится, больше, чем собирались. Батя моей тогда еще любимой девушки оказался тем еще поклонником зеленого змия, так что уже через час я слушал подобного рода откровения.

Но фиг бы с ним, с Владимиром Александровичем. Чэн Шу ведь действительно любил свою дочь и не мог — ну вот хоть режьте меня на кусочки, — не мог просто взять и приказать ее убить. Да, власть развращает, а абсолютная власть и развращает абсолютно, но — нет. Даже китайский менталитет тут не оправдание, и средневековая жестокосердие тоже.

А выкрики мятежников я запомнил хорошо. Произносили не только мое имя, но и Юлькино. Значит, все-таки Секретарь? Великий Мастер, стоящий за троном гуна и подсказывающий, как надо поступить, чтобы захватить мир. И от имени правителя отдающий людоедские приказы. Которые можно потом выдать за своеволие исполнителей, а тех — казнить.

Ладно. Пусть. Что это меняет для меня? Чэн Шу в любом случае ко мне плохо относится — нельзя же было против его воли организовать вторжение с четырех краев, а потом хлопать в ладоши, когда меня Цань «убила». Нет, он хочет власти, желает моей смерти и вообще — сволочь такая, что пробу поставить некуда, но правит, по-настоящему правит, не он.

Ведь если подумать. Скорее всего, он обычный администратор, удачно встретивший начало конца империи и под шумок даже увеличивший владения. Тихо сидел на своих землях, не проявляя никаких особых талантов, а потом, примерно в то время, когда я начал свое восхождение, тоже начал «раскрываться». Но если в моем случае изменения были связаны с тем, что в тело нормального китайского Стратега богиня подселила сознание лоботряса из двадцать первого века, то в его — с появлением в окружении Секретаря? Так, что ли?

Юнь Сюань говорила, что он возник словно из ниоткуда около двух месяцев назад. Но мог ведь и раньше появиться. Просто действовал тихо, незаметно, а теперь заматерел, решил, что ему сам черт не брат и он может сам быть владычицей морскою, в смысле тем, кто объединит Китай и взойдет на престол.

Хотя нет. Престола ему не видать. Каким бы он ни был Великим Мастером — он евнух. А этот класс не может претендовать на трон. Его потолок — серый кардинал при средненьком, а лучше откровенно слабом правителе. И для этого Чэн Шу подходит идеально.

Может быть, они оба друг друга используют. Евнух Цзы думает, что Чэн Шу лишь ширма для его амбиций, а мой тесть, в свою очередь, считает, что способен избавиться от слишком умного Великого Мастера в любой момент. Такой вот вооруженный симбиоз — в истории чертова куча подобных примеров. И все достаточно паршиво кончили.

Так это или нет, мне не слишком важно. Я же не буду сидеть и ждать, пока они друг друга порешат! Мне нужно устранить текущую угрозу — для меня с Юлькой и для фракции. Однако если евнуха лучше убить, то Чэна Шу можно оставить живым на радость супруге. Запугать до икоты, конечно, обложить ограничениями и шпионами, но дать спокойно дожить отпущенный ему срок.

Ох, как же я люблю это шапкозакидательное состояние во время создания планов. Уже и тестя пощадил, и евнуха списал, как малозначительное препятствие, а между тем проблема проникновения во дворец никуда не делась. Надежды, которые я возлагал на куртизанку, не оправдались. И теперь нужно придумать другой способ.

Стоп! Что-то я в своих умозаключениях упустил из виду одну маленькую деталь. Ту самую, с которой все началось, вообще-то.

— Ноу Ниу, ты начала с того, что нас сюда «привели», — обратился я к девушке.

Побратимы сказали «ха?» — они же не слышали начала нашего разговора, а Лисица кивнула.

— Это в первую очередь и показалось странным, — сказала она.

После чего специально для вернувшихся разведчиков повторила вопросы, которые адресовала ко мне. Которые «а тебе не кажется, что нас ведут?»

Братья выслушали, покивали, а потом Бык уточнил:

— А зачем приводить нас сюда?