Беглец (СИ)

Семь медных монет. Это все, что осталось от последнего найма. Комната в трактире оплачена до конца недели, но, если в ближайшие пару дней не будет работы, придется уходить с попутным караваном на север. Сейчас разгар весны, самая пора заботиться о запасах на зиму. Нария имела честь быть наследницей барона из провинции Кирак. Но здесь, в столичных землях, она представлялась только именем, никогда не упоминая свой скромный титул. Тому было несколько причин. Благородным дамам не пристало носить доспехи и мечи, подобное хоть и не запрещалось, но считалось дурным тоном. Но земли ее отца, барона Орума, настолько бедны и скудны на урожай, что иного способа поддержать семейный бюджет, просто не существовало. И за благо можно было считать даже такое унижение как стать наемником. Нария никогда в жизни не носила платья, ни разу не была на званом вечере, или на приеме в доме аристократов из высшего общества. С ранних лет, как только ей хватило сил натянуть тетиву лука, она участвовала в бесконечных стычках и конфликтах. То набеги соседних баронов, то разбойники, то неизвестно как забредшие на север пираты-работорговцы. Всегда настороже, всегда с оружием под рукой. Даже когда просто выходишь в чистое поле и вокруг ни души. Как можно представляться благородным титулом, если иные попрошайки в столице живут богаче чем бароны севера.

От довольно выгодного найма пришлось отказаться. Торговец хотел, чтобы с десяток наемников сопроводили его караван на добрые пять сотен километров. Он вез дорогие шелка с юга и очень опасался нападения разбойников. Но Нария не могла согласиться на эту работу. У нее не было лошади, а бежать за обозом, не позволит старая травма. Пока ходишь неторопливо — то терпимо, даже во время активных разминок с оружием, нога не сильно беспокоила. Но вот после утомительного и длительного бега, старая травма давала о себе знать серьезно.

Время уже за полдень. Нет смысла торчать здесь дальше. Пора отправляться к большой ярмарке. Там будет много других, более мелких нанимателей, кто сможет предложить хотя бы работу ночного сторожа. Сейчас ничем нельзя брезговать. Зимой удалось с оказией передать отцу пять золотых монет. Нария очень надеялась, что до весны им хватило этих денег. Крестьянских подворий в баронстве теперь нет ни одного, так что отцу приходится полностью обеспечивать семью самостоятельно.

В трактире остались только ремесленники, да дворовые люди. Главы наемных отрядов неспешно ведут деловые записи за кружечкой пива. Своих подчиненных командиры сторговали всем желающим еще утром. В это время хороший наниматель уже не появится. А если и случится какой залетный, то предложить ему кроме оставшихся неудачников было некого. Сама Нария к неудачникам себя вовсе не относила. На дуэли или в бою, она легко могла уделать пяток опытных наемников. Ее отец, который в полной мере передал девочке боевое искусство, был рыцарем серебряного круга посвящения. И это звание он получил не за то, что прятался за спины товарищей. Так достойная дочь своего отца не стеснялась боевых навыков, но как к наемнику-женщине, к ней относились с большой долей недоверия. Случались исключения, когда охрана или сопровождение требовались для женщины. Тогда ревнивые, или особо недоверчивые мужья и отцы, с особой охотой пользовались ее услугами. Это была именно ее ниша, ее маленькое преимущество, некая специализация, которой она и пользовалась. Но подобных заказов не было уже очень давно.

Служанка-подавальщица тихонько подошла к ее столику и протянула серебряную монету.

— Простите за беспокойство, госпожа, но вон тот пожилой господин у окна приглашает вас за свой столик.

— Кто он такой?

— Я не знаю, госпожа, никогда его раньше не видела, но заказ сделал хороший.

Незнакомец сидел чуть в тени под окном. Солнечные лучи освещали чисто выскобленный стол, тарелки и кувшин на нем, но сам незнакомец скрывался как бы в тени. Выглядел неброско. Старый, видавший виды серый дорожный плащ, кривая, отполированная руками клюка, тощая холщовая котомка. На монаха или бродягу не похож. Уж слишком пронзительный и уверенный взгляд. Длинные седые волосы заплетены аккуратными косами. Ссутулившийся, сгорбленный старик, но руки выдают в нем аристократа. Нария всегда обращала внимание на руки и на обувь. Даже если человек прятал лицо, род его деятельности и образ жизни можно было легко понять именно по рукам и обуви. У старика были слишком подвижные руки. Пальцы привычные выполнять точные и сложные действия. Это не руки воина или крестьянина, и не руки монаха или писца, нет, это руки аристократа. По запыленной обуви трудно было что-то сказать, да и походки старика, Нария пока не видела. Но беглого взгляда на руки незнакомца было достаточно чтобы рискнуть и… хотя бы выслушать его предложение.

Толкнув широкую двустворчатую дверь, я вошел в светлый зал, в котором оказалось весьма сухо, проветрено, чисто и уютно. Девочка-служанка, завидев меня у дверей, сразу же побежала навстречу.

— Доброго дня господин. Добро пожаловать в таверну «Молоко и мед». Вы будете один, или ждете гостей?