Беглецы

Девочка успокаивается, и у Коннора с Рисой появляется возможность немного расслабиться. Все, что случилось за день, неожиданно наваливается на них, и оба чувствуют себя вымотанными. Коннору кажется, что веки налились свинцом, но позволить себе уснуть он не может: они все еще в опасности. Перед глазами все плывет, а мысли устремляются куда-то вдаль. Интересно, думает он, родители продолжают меня искать или уже бросили? Наверное, кроме полицейских, никто за нами больше не охотится. Он вспоминает Арианну. Как бы все сложилось, если бы она пошла с ним, как обещала? Их бы поймали в тот же вечер, вот что. У Арианны, в отличие от Рисы, опыта выживания нет. Она не так решительна, и смекалки, которой щедро наделена Риса, у нее нет и в помине.

Вспомнив Арианну, Коннор чувствует, как на него накатывает волна грусти. Он скучает по ней, но не так сильно, как ожидал. Как скоро она его забудет? А другие? Это произойдет быстро. С теми, кого отдали на разборку, всегда так.

Коннор знал ребят, учившихся в его школе и исчезнувших в одночасье. За последние два года их было немало. Однажды они просто не приходили, и все. Учителя говорили, что они «уехали» или «в списках больше не значатся». Но это были лишь условные обозначения. Все знали, что за ними скрывается. Ребята, водившие с ними дружбу, говорили, что это ужасно, и горевали, но недолго, день или два, а потом забывали. Те, кого отдали на разборку, не погибали геройски и не умирали под неумолчный плач безутешных родственников и друзей. Они исчезали, как исчезает пламя свечи между пальцев — тихо и быстро.

Наконец пожилой привередливый джентльмен уходит, и Соня присоединяется к Коннору и Рисе.

— Значит, вас хотели отдать на разборку и вам понадобилась помощь?

— Да. Может быть, немного еды, — говорит Коннор, — и место, где можно поспать хотя бы пару часов. Потом мы уйдем.

— Мы не хотим, чтобы у вас были неприятности, — присоединяется к нему Риса.

— Как бы не так! Вы создаете неприятности всем, кто попадается на пути. И не просто неприятности, а настоящие проблемы. С большой буквы «П», — возражает Соня, тыча палкой в сторону Рисы. Высказавшись, она опускает трость и продолжает говорить уже более спокойным тоном: — Впрочем, вашей вины в этом нет. Вы же не просили рожать вас, а значит, и на разборку попадаете не по своей воле.

Соня смотрит то на Коннора, то на Рису. Изучив их, она решает выдать следующую порцию мудрости.

— Если хочешь уцелеть, дорогая, — говорит она Рисе безапелляционно, — тебе нужно забеременеть от него снова. Будущую мать они на разборку отдавать не станут, а значит, у тебя в запасе будет еще девять месяцев.

У Рисы отпадает челюсть. Она силится что-то сказать, но не может. Коннор чувствует, как кровь приливает к лицу, которое тут же краснеет.

— Она еще не рожала… — пытается объяснить он срывающимся голосом. — Это не ее ребенок. И не мой.

Соня задумчиво смотрит на него, потом внимательно на ребенка.

— Не ваш, да? Что ж, тогда понятно, почему ты не кормишь грудью.

Она неожиданно разражается громким отрывистым смехом, услышав который Коннор и маленькая девочка вздрагивают.

Риса не пугается, она лишь слегка раздосадована тем, что ребенок перестал есть. Приходится снова повторять манипуляции с указательным пальцем и ложкой, чтобы привлечь внимание малышки к еде.

— Так вы нам поможете или как?

Соня поднимает палку и хлопает ей Коннора по плечу, потом указывает ею на огромный чемодан, облепленный наклейками таможенных служб всего мира.

— У тебя хватит сил принести сюда эту штуку?

Коннор встает, гадая, для каких целей Соне понадобился чемодан. Ухватившись за ручку, он сдвигает тяжелый кофр с места и подтаскивает ближе. По счастью, пол покрыт старым истертым персидским ковром, и чемодан скользит по нему, как сани по снегу.

— Не слишком много сил у тебя, да?

— А я и не говорил, что много.

Мало-помалу Коннору удается перетащить громоздкий чемодан туда, где стоит Соня, но, вместо того чтобы открыть крышку, пожилая леди садится на него и начинает массировать лодыжки.

— Так что же в нем? — спрашивает Коннор.

— Письма, — отвечает старушка. — Но дело не в том, что в нем. Важно то, что под ним. Вернее, было под ним.

Концом палки Соня отбрасывает ковер с того места, где стоял чемодан, и Коннор с Рисой видят крышку люка с массивным медным кольцом вместо ручки.

— Давай, — говорит Соня, указывая на люк концом палки. Коннор вздыхает и берется за кольцо. За откидным люком скрывается крутая каменная лестница, ведущая в темноту. Риса отставляет в сторону миску и кладет малышку на плечо в вертикальном положении, чтобы дать ей возможность срыгнуть. Покончив с этим делом, она подходит к Коннору и встает на колени рядом с люком.

— Это старый дом, — говорит Соня. — Его построили давно, еще в начале двадцатого века, когда в стране впервые был введен сухой закон. Там, внизу, прятали выпивку.

— Выпивку? — переспрашивает Коннор.

— Алкоголь, Господи! Нет, вы какие-то все одинаковые, ваше поколение. Невежды с большой буквы, вот так!