Беглецы

На террасе стояло старое кресло, обитое растрескавшимся бордовым дерматином и серый садовый стол из искусственного ротанга. Оставив на крыльце плед, виски и ноутбук, Ялена вернулась в дом за камерой. В Питер она её не увозила. Лорин Кэнон так и болтался в шкафу, забытый в одной из комнат.

Но желания отдавать технику непонятно кому не было. Фотоаппарат чудом уцелел при падении. Ялена планировала разобрать фотографии и сделать каталог памяти Лоры. Воплотить мечту подруги о большом фотоальбоме. Но потом как-то все так навалилось и стало не до этого.

Она вспомнила, как они сидели в арендованной студии, а Лора с жаром рассказывала о будущем проекте:

– Ты представляешь! Большой альбом! В твердом переплете, на мелованной бумаге! – раскрасневшаяся подруга активно жестикулировала, с ногами забравшись в кресло-мешок.

– И что там будет? – рассеяно спросила Ялена, покачивая в руке стаканчик с кофе. Её мысли были заняты собственными неприятностями, и Лору она слушала в пол-уха.

– Съемки на Кирочьем. Лучшие! Я так и вижу: готическим шрифтом «Легенда об Аметист», и твое фото на обложке!

Она тогда ещё удивилась, почему её?

– Потому что ты моя лучшая Аметист, Яля! Луч-ша-я! – и Лора звонко расхохоталась.

Ялена отогнала воспоминание и потерла внезапно защипавшие глаза.

Вернувшись на террасу, с ногами забралась в кресло, укутавшись пледом. Переставила карту из камеры в ноутбук. Последние Лорины фотографии, так и оставшиеся не просмотренными.

Отсалютовала стаканом в пустоту, залпом опрокинув налитые туда полглотка. Нашла на рабочем столе папку «Лора». Незадолго до смерти подруга скинула подборку своих лучших снимков, а у Ялены так и не дошли руки просмотреть…

Серый промозглый вечер подкрался незаметно, вытеснив остатки неверного дневного света. С трудом разлепив глаза, Ялена поерзала в кресле, просыпаясь. Сумеречная сырость уже успела пробраться на террасу, и становилось холодно. Это же надо, как её развезло с полглотка! Она тяжело поднялась и на негнущихся ногах проковыляла к выключателю. Крыльцо залил теплый электрический свет.

Протарахтел на улице вечерний автобус. Ялена спустилась с крыльца и направилась к калитке, скользнув взглядом по часам в телефоне. Похоже, это последний рейс. Сейчас познакомится с постояльцем. Она выскользнула на улицу, рассматривая залитую светом фонаря остановку наискось от дома. Та была пуста. Странно. Ляля говорила, Роман приедет последним вечерним рейсом… Телефон в руке вздрогнул, разразившись припевом из «Augen auf!». Звонили с незнакомого номера. Она приняла звонок.

– Ялена? – раздался в трубке хрипловатый мужской голос.

– Да-а… – озадачено протянула она. Говоривший был ей незнаком.

– Добрый вечер. Это Роман Саржин. Зимин дал номер. Что-то не пойму, где ваш дом. Ляля говорила, напротив остановки, а тут только пиццерия…

– Вы сошли раньше, чем нужно, – сообразила Ялена. – Ничего, тут недалеко. Спускайтесь вниз по улице до первого переулка, свернете направо. Там на углу сигаретный киоск… – в трубке пошли помехи. – Алло? Роман, слышите меня?

– Да, – долетело едва слышно, – телефон садится.

– Пройдете переулок до конца и снова направо. Через полквартала остановка. Дом номер тринадцать, – снова помехи, – Роман? – трубка молчала. Она перенабрала номер. Из динамика дежурно сообщили: «Абонент не может принять ваш вызов…»

– Ну, надеюсь, не заблудится, – пробормотала Ялена, – тут идти пятнадцать минут…

Роман отнял от уха внезапно затихший телефон. Треснутый экран мигнул и погас, напоминая, что неплохо бы следить за зарядкой. После полета на асфальт, во время стычки с Кукольником, аппарат все больше капризничал, то «съедая» батарею за два часа, то выключаясь внезапно посреди разговора. Саржин огляделся вокруг. Город, как город. Даже не город – городишко. Частный сектор, перемежавшийся двух-трехэтажными домами ещё довоенной, а кое-где и дореволюционной постройки. Остальное – советские панельки, ну, куда ж без них! Пока ехали по городу, успел заметить в сгущающихся сумерках остатки старинных укреплений. Наверное, когда-то Туманный был вполне себе процветающим городком средней руки, вон даже трамвайная линия есть. А сейчас типичное областное захолустье. Может и красивое, но в темноте ничего толком не разглядеть.

По улицам расползался туман. Становилось откровенно промозгло. Начала поднывать недавно зажившая рука. И надо же было так глупо пролететь с остановкой… Он дошел до сигаретного киоска и свернул направо.

– Этого ещё не хватало! – пробормотал Роман. В переулке тускло горел один-единственный фонарь, и тот почти на другом конце. А Саржин в последнее время темные улицы откровенно недолюбливал. Слишком свежи были воспоминания о нападении. Глаза все больше привыкали к полумраку, и журналист различил, что на границе тени и света кто-то сидит, привалившись к стене.

– Праздник жизни…

Но чем ближе он подходил, тем больше уверялся, что это не местная алкашня. Под глухой стеной, нелепо подогнув ноги, сидела девушка. Роман ускорил шаг. Она точно не пьяна, пьяные так не сидят. Голова свесилась на грудь, лицо скрыто волосами.