Беглецы

Гиласу известно, что отец Теламона нажил богатство благодаря изобильным урожаям с равнинных полей и что Ликония – южная часть обширной земли под названием Акия. В других ее частях, где-то далеко, правят другие вожди – в Мессении, в Аркадии, в Микенах. Ну а за морем и вовсе лежат неизведанные земли, населенные чудищами. Впрочем, обо всем этом Гилас вспоминал редко. Думал, не пригодится, и ошибся. Перед лицом невообразимо огромного мира Гилас почувствовал себя крошечным, не больше муравья. А такого всякий может раздавить.

Через некоторое время Теламон остановил колесницу возле речки с высоченными камышами по берегам. Перед дальней дорогой нужно дать лошадям напиться. Мальчики спешились. Теламон со стоном опустился на камень, растирая затекшие плечи. А Гиласу даже на твердой земле чудилось, будто под ним трясется колесница. Камыши достигали высоты в три человеческих роста и давали надежное укрытие, но Гилас все равно чувствовал себя неуютно. Все казалось, будто из зарослей вот-вот выскочат черные воины.

Теламон порылся в мешке из телячьей кожи, бросил Гиласу кусок сушеной овечьей печени и коровий рог, заткнутый деревянной пробкой.

– Это что? – удивился Гилас.

– Сок грецкого ореха. Выкрасишь им волосы. Они ведь у тебя желтые, здесь больше ни у кого таких нет. Издали в глаза бросаешься.

С жадностью проглотив мясо, мальчик растер по голове ореховый сок. Волосы цвета сырого песка превратились в коричневые – одни пряди потемнее, другие посветлее.

– Так-то лучше, – кивнул Теламон и отправился обследовать местность.

Гилас остался присматривать за конями. Того, что подобрее, Теламон звал Дымком, сердитого – Свирепым. Дымок стоял смирно, чуть согнув заднюю ногу, а Свирепый фыркал и тряс головой. Красотой он уступает Дымку – костлявый нос, злобные глаза, – но зато Свирепый умнее. Гилас бы на месте коня тоже злился. Наверное, не очень-то приятно тянуть колесницу. Гилас так и сказал. Свирепый слушал, прядая ушами, а потом попытался тяпнуть мальчика за руку. Тот улыбнулся:

– Вот и умник. Никому нельзя доверять.

Тут оба коня насторожили уши и пронзительно заржали. Издалека донеслось точно такое же ржание.

Ломая камыши, к колеснице подбежал Теламон.

– Они! – выдохнул друг. – Скорее! Впереди тропа!

Гилас запрыгнул в колесницу и протянул Теламону руку, но, к его удивлению, друг швырнул ему мешок с провизией, потом кинул вожжи.

– Езжай на юг, – велел он Гиласу. – Держись реки. У Моря найдешь лодку…

– А ты?!

– Отвлеку их. Уведу в другую сторону. Встретимся на побережье.

– Теламон, я тебя не брошу!

– Придется, а то пропадешь!

– Ну и пусть!

– Мне они ничего не сделают, им нужен ты! Спасайся!

5

Гилас не ожидал, что кони окажутся такими сильными. Он изо всех сил вцепился в поводья. Только бы не вылететь из колесницы! Мальчик мельком оглянулся через плечо. Нет, так не уйти: за ним поднимается облако пыли таких размеров, что его только слепой не заметит. И тут он увидел впереди развилку. Тропа справа достаточно широка, чтобы по ней можно было проехать, зато левая совсем узкая, заросшая камышами. Должно быть, ведет к реке.

Гилас повис на поводьях так, что коням пришлось вывернуть шеи. Колесница, визжа колесами, остановилась. Мальчик спрыгнул и стал торопливо распрягать Свирепого. Конь топал копытами, лязгал зубами, но Гиласу каким-то чудом удалось не запутаться в вожжах и снять с него хомут. Мальчик хлопнул Дымка по крупу, и тот понесся прочь по широкой тропе. Следом подскакивала пустая колесница. Если повезет, Вороны заметят пыль и поскачут следом, а когда раскусят уловку, он будет уже далеко.

Беглец вскарабкался на спину Свирепого. Ошарашенный конь сорвался с места и припустил бешеным галопом. На ослах Гилас ездил, а на лошадях – ни разу. Свирепому обуза в виде наездника пришлась не по душе. Вцепившись в гриву, мальчик уселся попрочнее. Нет, он нипочем не даст себя сбросить! Камыши хлестали по лицу, мешок с провизией бил в спину. Свирепый забежал под иву, видно, надеясь, что хлесткие ветки помогут стряхнуть седока. Гилас быстро пригнулся, ударившись щекой о костлявую холку.

Казалось, поединок между мальчиком и конем продолжался часами. Наконец Свирепый встал как вкопанный и отказался двигаться с места. Застонав от досады, Гилас сполз на землю и потащил коня к реке на водопой.

Куда ни глянь, высятся камыши, образуя узкий зеленый коридор. Сверчки стрекочут так громко, что прислушиваться бесполезно: все равно погоню не услышишь. Как там Теламон? «Уведу», «отвлеку»! Вдруг Вороны сообразят, что их водят за нос? Тогда прикончат без лишних разговоров.

Глядя, как Свирепый жует гигантский фенхель, Гилас вспомнил, что и сам проголодался. Мешок Теламона остался в колеснице, но свою провизию он захватил с собой. Достав оливки и кусок сыра, мальчик поел сам и предложил остатки Свирепому. Конь пригнул уши и оскалился. Потемневшие от пота бока крест-накрест пересекают тонкие черные шрамы. У Гиласа тоже шрамов хватает: рука у Нелеоса тяжелая.

– Вот бедолага, – вздохнул мальчик.