Беглецы из ниоткуда

Инна же Перлинская, ставшая бы по мужу – Луговая (если бы здесь браки официально регистрировались), еще и не ложилась по-настоящему. Когда штурман крепко уснул, она, как и каждую ночь, поднялась с постели, надела халатик и уселась перед экраном.

Каждую ночь она вот так наблюдала и слушала пустоту – в надежде уловить снова какие-нибудь таинственные сигналы, как это удалось ее мужу однажды —давным-давно. Штурман же, наоборот, уже перестал смотреть и слушать пустоту: решил, что смысла в этом нет никакого, пространство иногда чудит, однако им от этого никакой пользы. Но ведь то, что произошло однажды, может и повториться, не так ли? А что касается пользы, то не сказано, что те сигналы не имели к кораблю никакого отношения. Вовсе не сказано... Она верила – а вера не знает границ, если она подлинна.

День за днем, ночь за ночью, год за годом небо упорно молчало. Но вот на этот раз...

Инна напряглась, подобрала ноги под стул, как красивый хищник, готовый к прыжку. На самом же деле намерения ее были противоположными: ей вдруг захотелось сжаться в комок, спрятаться, совсем исчезнуть... Все потому, что она почувствовала, что на экране что-то есть. Именно – почувствовала.

Потому что оба глаза ее ничего не увидели: экран оставался вроде бы пустым. Но вот третий глаз... Тот самый, что есть у всех – но только редкие способны им воспользоваться. Инна за проведенные здесь годы такую способность в себе выработала.

Так вот, третий глаз ясно дал понять, что экран показывает что-то. Или кого-то. Неопределенное, но несомненное.

Такое ощущение оставалось у нее с полминуты.

А потом и для обычных глаз нашлось занятие. Потому что на экране появилось изображение.

То были всего лишь ломаные линии. Тесные зигзаги. Словно запись каких-то колебаний разной амплитуды и частоты.

Инне осталось лишь протянуть руку и включить запись. Вся эта техника у нее давно была отлажена – именно на такой случай.

О том, чтобы уснуть, жрица пустоты больше и не думала. Сейчас в мыслях ее возникало уже другое: к кому она пойдет утром, чтобы рассказать, показать и, в конце концов, доказать, что они не одни в этой части пространства, что кто-то видит их, а раз видит, то непременно постарается помочь. Ибо всякий разум в основе своей добр и благороден.

В этом последнем предположении она вряд ли была права. Но – как говорится, всяк по-своему с ума сходит. И уж пусть лучше так, чем наоборот.

* * *

Нет, не шел этой ночью сон. Делай что хочешь – не шел.

А вместо сна накатывало неизвестно что. Какой-то сумасшедший сюжет. При этом – в картинках, не как текст, а ясное изображение. Не книга; скорее фильм. Несмотря на то, что для видеопромышленности Истомин никогда не работал. Сны, однако, порой совершенно не считаются ни с фактами, ни с логикой.

Это был какой-то военный фильм; особенность же его заключалась в том, что война происходила не где-нибудь в пространстве или на планете, а здесь, на корабле. И участвовали в ней все до единого обитатели «Кита». Корабль стал как бы крепостью, на которую кто-то нападал извне; кто – так и осталось неясным, потому что ни одного противника Истомин не увидел, хотя знал, да и все знали, что противник этот был тут же рядом, за бортом, и атаковал корабль упорно, стараясь каким-то образом попасть внутрь. До сих пор этому удавалось противостоять, но сил у защищавшихся оставалось все меньше, и они уже несли потери. Хотя писатель не смог бы при всем желании объяснить, при помощи какого оружия велась война и с той, и с другой стороны.

Потом ему – все еще во сне – каким-то необъяснимым образом стало ясно, что противниками были некие существа, обосновавшиеся на Петронии, маленькой искусственной планете, которая вот уже восемнадцать лет обращалась вместе с «Китом» вокруг общего центра тяжести системы и медленно, очень медленно прирастала в размерах. Видимо, новые соседи были весьма агрессивными, и одной лишь планеткой не удовлетворились, а хотели заполучить и весь корабль – для каких-то своих, неведомых людям целей, а возможно, и без всякой цели, просто захватить ради захвата, ради самоутверждения. Так или иначе, война шла, и людям не приходилось рассчитывать ни на чью помощь. Похоже, что судьба их была уже решена.

Местом, где неведомый противник пытался ворваться в корабль, оказался не модуль первого класса, где жило все взрослое население «Кита», а туристический корпус, населенный молодежью. Именно туда были направлены все атаки, и там была наибольшая опасность. Но никто из взрослых почему-то этого не понимал.

Осознав опасность, писатель поспешил в туристический модуль, но где-то по дороге почувствовал вдруг, что все это – лишь сон, ночной кошмар, и что спешить некуда и бояться нечего. Он проснулся.