Беглянка

– Могу теперь я вставить свои два слова? – спросила Айлин. – Могу я кое-что сказать Лорен?

– Ну разумеется, – ответил Гарри.

– Гарри совершенно не хотел второго ребенка, – проговорила она, опустив взгляд под столешницу, на руки, сцепленные на коленях. – Ему претила сама мысль о том, какой кавардак будет в доме. Ему надо было работать. Он хотел многого добиться, и беспорядок ему бы только мешал. Он требовал, чтобы я сделала аборт, и я сначала согласилась, потом отказалась, потом снова согласилась, но не смогла решиться на такой шаг, и мы поругались, и тогда я взяла ребенка, села в машину и поехала к подруге. Я не превышала скорость и не была пьяна. Всему виной слабое освещение и непогода.

– А кроме того, люлька не была надежно пристегнута, – вмешался Гарри. – Но не будем на этом останавливаться, – продолжил он. – Я не настаивал на аборте. Может, как-то раз и обмолвился, но никогда бы не стал тебя принуждать. Я не говорил об этом Лорен, потому что боялся ее расстроить. И теперь она наверняка расстроится.

– Да, но зато она будет знать правду, – сказала Айлин. – Лорен сможет это принять, ведь она понимает, что это была еще не она.

Неожиданно для самой себя Лорен резко сказала:

– Это была я. Кто, если не я?

– Да, но я была против аборта, – ответила Айлин.

– Ты не была целиком и полностью против, – возразил Гарри.

– Прекратите, – перебила их Лорен.

– Мы же обещали так себя не вести, – сказал Гарри, – а делаем все с точностью до наоборот. Нам следует извиниться перед Дельфиной.

Все это время Дельфина сидела, уставившись в пол, и не поднимала глаз. Когда все рассаживались на кухне, она не придвинулась к столу. Казалось, она даже не расслышала, что Гарри произнес ее имя. Но ее удерживала в неподвижности не только тяжесть поражения. Это была еще и тяжесть неприятия, даже отвращения, и этого Гарри с Айлин не замечали.

– Сегодня я разговаривал с Дельфиной. Я рассказал ей про ребенка. Это был ее ребенок. Тогда я тебе не сказал, что мы его усыновили, потому что эта деталь только усугубляла дело: во-первых, потому, что это был не наш ребенок, а во-вторых, потому, что мы его не уберегли. Мы пять лет пытались забеременеть, а потом сдались и решились на усыновление. Дельфина была матерью ребенка. Мы назвали девочку Лорен, а потом и тебя назвали Лорен, потому что это наше любимое имя, а еще, думаю, потому, что с ним мы чувствовали, будто все начинаем с чистого листа. А потом Дельфина решила разыскать свою дочь и узнала, что это мы ее взяли в семью, и вполне естественно, что она приняла тебя за нее. Она приехала сюда, чтобы встретиться с тобой. Все это очень грустно. Когда я рассказал ей правду, она потребовала доказательств, что вполне можно понять, и я попросил ее прийти к нам вечером, чтобы я ей показал документы. У нее и в мыслях не было тебя украсть или сделать еще что-нибудь в таком духе, ей просто хотелось с тобой подружиться. Она чувствовала себя одинокой и потерянной.

Дельфина дернула молнию на куртке, как будто стала задыхаться.

– И я сказал ей, что нам все еще надо…Что сначала у нас не было возможности, потом время казалось неподходящим… – И он указал рукой на картонную коробку на кухонной столешнице. – В общем, я показал ей коробку… И сегодня мы одной семьей, – продолжил он, – сегодня, когда не осталось никаких тайн, мы покончим с прошлым. Избавимся от страданий и чувства вины. Дельфина, Айлин, я – мы хотим, чтобы ты поехала с нами, если ты не против. Ты не против?

– Ты меня разбудил. Я себя плохо чувствую.

– Ты вполне в состоянии с нами поехать, – сказала Айлин.

Дельфина по-прежнему смотрела в пол. Гарри подошел к столу, взял коробку и передал ее Дельфине.

– Пожалуй, нести ее должны именно вы, – сказал он. – С вами все порядке?

– Со всеми все в порядке, – отрезала Айлин. – Пора ехать.

Дельфина стояла на снегу с коробкой в руках. Айлин спросила: «Можно?» – и с осторожностью забрала коробку. Открыла, хотела сначала передать ее Гарри, но затем передумала и протянула обратно Дельфине. Дельфина зачерпнула небольшую горсть праха, но коробку в руки брать не стала. Айлин тоже зачерпнула горсть и отдала коробку Гарри. Взяв горсть праха, он хотел передать коробку Лорен, но Айлин его остановила:

– Не надо. Она не обязана делать то же самое.

Лорен не вынула рук из карманов.

Стояла безветренная погода, и пепел попросту упал на снег там, где Гарри, Айлин и Дельфина разжали кулаки.

Айлин заговорила хриплым голосом, будто у нее болело горло:

– Отче наш, сущий на небесах…

Затем, четко проговаривая слова, вступил Гарри:

– Это Лорен, наша дочь, и мы ее очень любили… Давайте скажем это все вместе.

Он взглянул на Дельфину, на Айлин, и они хором сказали:

– Это Лорен…

Дельфина говорила тихо, почти не разжимая губ, в голосе Айлин звучала вымученная искренность, голос Гарри, звучный и серьезный, доминировал.

– Мы прощаемся с ней и предаем ее снегу…

Под конец Айлин поспешно добавила:

– Прости нам прегрешения наши. Грехи наши. Прости нам грехи наши.