Беглянка

Мы с Луизой обе понимали, как мало у нас шансов пристыдить пронырливую даму, сохранившую оправдывающие ее действия письма и дарственную на дом, и решили ее припугнуть. Изменив внешность, я сняла неподалеку от преступницы домик и принялась рассказывать всем соседям, как сильно мне понравилось это местечко. И больше всего я теперь желаю купить там имение, примерно такое, как у сестры клиенток. И никаких денег не пожалею, оно так напоминает дом моей бабушки. Очень скоро жадная леди сообразила, что может разбогатеть, и принялась приглашать меня на полдники и чаепития. Ну а остальное очень просто. Сонное зелье надежно усыпило двух служанок, а влезший в окно «бандит» в сопровождении Кыша, на шее которого зловеще поблескивал шипастый ошейник, на лбу торчали деревянные, но очень правдоподобные рога, а морда была выпачкана в куриной крови, почти до обморока перепугал мошенницу. Она собственноручно написала чистосердечное признание и отдала все документы угрожающе молчаливому мужчине в черной маске и плаще. Один из клиентов Луизьены изредка подрабатывал моим напарником.

Сама я, якобы возмущенная таким коварством новой «приятельницы», пригрозила ей судом, если она упомянет где-нибудь мое имя, и в тот же вечер уехала из этого райского местечка, снова возвратившись в маленькую комнатку Эвелины Бенро.

Всего пять минут ходу, и передо мной возникла скромная дубовая калитка. С перголы на нее спускались густо переплетенные плети вьющихся роз, пышно усыпанные мелкими, но душистыми темно-вишневыми бархатистыми цветами. Вдохнув их обворожительный аромат, я решительно дернула витой шнурок колокольчика.

— Кто там? — Слегка дрожащий, но безукоризненно вежливый голос вызвал желание пошутить, и я не смогла удержаться:

— Бедная сиротка ищет работу… может стряпать, вязать и изгонять злых духов.

— Вельена! — Дверку словно порыв урагана распахнул, и старшая из сестер, Жанетта, сухонькая, хрустящая крахмальным чепцом и фартуком старушка, стиснула меня в довольно крепких объятиях. — Ты вернулась!

— Тсс! — сделала я страшные глаза и вмиг оказалась в крохотном дворике, заставленном скамеечками и вазонами с цветами.

Звякнула за моей спиной надежным засовом калитка, и на пороге появилась младшая сестра, более высокая, дородная и медлительная Шарлотта.

— За тобой погоня? — осведомилась она, вытирая вышитой салфеткой влажные руки.

— Пока нет, — засмеялась я. — Но если мы будем разговаривать на всю улицу…

— Так заходи в дом. — Шарлотта широко распахнула двери и первая пошла внутрь. — А выглядишь ты замечательно. Загорела, окрепла… деревенский воздух всегда творил чудеса. Ты как раз вовремя, я пеку творожные пончики. Будем есть с клубничным джемом и молодым медом.

— Не могу, — пришлось отказаться с искренним сожалением. — Времени мало. Я прибежала забрать кое-какие вещички и рассказать главную новость. Мою мачеху судили, и дядю вместе с ней. Вернули мне имение и дом. Но пока я туда даже не ездила, мне придется на несколько дней вернуться в свой замок. Уезжаю завтра рано утром… и дел еще очень много. Но скоро вернусь и тогда, обещаю, приду надолго.

Мне очень не хотелось обманывать добрых женщин, но открывать им чужие тайны я не имела никакого права.

Однако они все же сунули мне корзиночку с пончиками, когда я, упаковав в плетеный сундучок шкатулку с драгоценностями, кошель и несколько любимых вещиц, которые никогда не видели клиенты Луизьены, выходила из дома.

— Может, тебя проводить? — волновалась Жанетта, открывая передо мной калитку. — Мало ли лиходеев!

— Около рынка меня ждут, — сказала ей чистую правду, — а на улицах полно народа.

Беззаботно помахала милым старушкам и пошагала к булочной, раздумывая на ходу о том, как объясню лорду Танроду появление незнакомых ему украшений. Слукавить, как со старушками, не получится, а выдавать свое убежище пока очень не хочется. Мелькнуло было запоздалое сожаление о собственной излишней поспешности, но его пришлось задвинуть подальше. Как говорит Луизьена, нет ничего глупее, чем жалеть о несделанном. Гораздо полезнее делать выводы из уже совершенных поступков.

Знакомое ощущение чужого взгляда кольнуло спину, когда мне осталось до рынка всего полторы сотни солдатских шагов — самая распространенная народная мера в империи. Мгновенно возник соблазн оглянуться, смерить пренебрежительным взглядом наглеца, осмелившегося в открытую изучать мою фигуру, но я тут же себя одернула. Простые служанки, какой меня сейчас видят прохожие, не имеют привычки одаривать приличных мужчин такими взглядами. А в том, что это мужчина, я убедилась, бросив мимолетный взор в оконце полуподвальной лавчонки, к которой подходила. Жаль, лица разобрать не сумела, зато отлично рассмотрела стройную фигуру и хорошую одежду.