Беглянка

— Вели? — наконец обнаружила она меня, ринулась навстречу, обхватила за пояс и разразилась рыданиями.

— Я уже тут, — бормотала я, гладя ее шелковые льняные локоны, — и никому не дам тебя в обиду, ты же знаешь? Лучше сама выйду замуж за этого проклятого козла… как думаешь, пойдет мне наряд вдовы?

— И ты больше не пропадешь так внезапно?

— Тсс! — остановила я признание, готовое сорваться с губ расстроенной принцессы. — Я никуда не пропадала, а уехала обживать собственный замок… и теперь могу открыть тебе свои планы, все равно они уже не сбудутся. Представь, как замечательно было бы через годик вернуться в столицу леди Глоэн? Дядюшка больше не имел бы на меня никаких прав.

— Ну почему… — Она подняла на меня расстроенный взгляд заплаканных глаз, прикусила губу и тихо выдохнула: — Ты, как всегда, все решила правильно.

Если бы она еще знала насколько. Хотя когда-нибудь я обязательно все расскажу Онгильене. Она умеет хранить тайны.

Еще с минуту мы стояли молча, Гили старалась взять себя в руки, а я пыталась понять, не слишком ли много наших девичьих тайн сейчас узнали тихо, как мышки, молчавшие лорды?

— Давайте ужинать? — наконец опомнилась ее высочество, позволила мне вытереть платком и чуть припудрить ее прелестное личико и первой шагнула к столу.

Ожили и мужчины, подвинули нам стулья, разрезали жаркое и принялись подкладывать закуски так настойчиво, словно до этого мы голодали декады две, не менее.

А потом пожелали спокойной ночи и, забрав с собой все вещи Кэрдона, ушли, улыбаясь преувеличенно бодро и беспечно.

— Вели… — несчастно глянула на меня сразу погрустневшая принцесса, — я должна рассказать тебе про всех моих спутников, сейчас займемся или утром?

— Не будем мы этим заниматься, — решительно отказалась я. — Скажи только, кто-то из них относился к… ко мне с особой неприязнью?

— Леди Евгелия. Ей очень нравится граф Тафро, а он последние два дня вертится около… ну, ты понимаешь.

— Пустяки, завтра будет снова вертеться возле нее, — пообещала я, укладывая в опустевший сундук принесенные платья. — Мне интереснее другое. Кто из них, как ты считаешь, шпионит для Бетдино?

— Половина, — с презрением фыркнула Онгильена, не боясь разговаривать так открыто. Как сообщил магистр, ее высочество носила амулет, искажающий до непонятного бурчания все беседы, которые она желала держать в секрете. — За пять лет он успел подкупить или принудить кучу народу.

— Тогда не будем делать исключения ни для кого, — постановила я. — Незачем мне пытаться с ними подружиться. Меньше забот. А сейчас поясни, чем вы… то есть мы обычно занимаемся вечерами? Читаем, гуляем или пораньше укладываемся спать?

— Ну… — протянула принцесса и внезапно покраснела. — Сегодня я бы просто немного побеседовала перед сном. Завтра мы сядем на шхуну и переправимся через залив, а послезавтра к обеду будем в Тагервелле.

— То есть… сейчас мы находимся… — это известие меня насторожило, — где?

— В Гарлее. В императорском доме форта Тор-Ханьо. Тут всегда останавливается отец, когда ездит в Гарлей.

— И спуск к морю есть?

— Ну конечно, здесь прекрасный песчаный берег и удобные, защищенные от любой опасности купальни, — гордо сообщила ее высочество.

— Тогда почему мы до сих пор сидим в комнате?

— Но уже стемнело, — потрясенно уставилась на меня Онгильена.

— Тем более. Никто нас не увидит, а море в это время самое теплое и ласковое. Я никогда себе не прощу, если немедленно туда не отправлюсь.

— А безопасность…

— Нет ничего опаснее заранее распланированных занятий и встреч, к которым враги могут спокойно подготовить любую пакость, — убежденно сообщила я. — А вот вечерней прогулки к морю от нас никак не могут ждать. Поэтому берем служанок и пару гвардейцев, поставить в охрану, и немедленно идем к морю.

И мы до него дошли, хотя командир охраны, лорд Грензи, пытался заслонить от нас дорожку своей широкой грудью. Но Онгильена только выглядела нежной куколкой, за пять лет необходимость сражаться против отца и его льстивых советников сделала из нее стойкого солдатика. А я, разумеется, помогала как могла и во время наших коротких встреч сумела доказать Гили свою точку зрения на законные права принцессы. Вместе с Луизьеной, конечно, но мудрая тетушка предусмотрительно старалась оставаться в тени. Многочисленные наставницы принцессы, гордые доверенной им императором миссией, как одна были ровесницами хозяйки «Женских тайн», и постепенно ее высочество стала подозрительно относиться ко всем женщинам такого возраста. Независимо от их положения.

Онгильена была неправа, но тогда я не пыталась ей это объяснять, у меня была иная забота. Когда Гили, в очередной раз сбежав от сопровождающих ее наставниц во время прогулки по городу с помощью преданной горничной и амулета иллюзий, прибегала в салон Луизьены, я уводила ее наверх, в безопасность и свободу моей маленькой комнатки, и старалась помочь ей стать принцессой не только по званию.

— Ты очень смелая, — жалобно смотрела на меня Онгильена. — В пятнадцать лет я и подумать не могла бы о побеге.