Беглянка

«Какой волчицей?! — не на шутку всполошился он. — Айра, ты что?! Не вздумай прямо в полете!»

Но она уже не слышала — едва не теряя сознание от слабости и не слыша ничего, кроме нарастающего свиста в ушах, Айра камнем падала вниз, прямо на ходу теряя серебристые перья.

Ее тело стремительно вытянулось, с поразительной скоростью приобрело человеческие очертания. Длинные волосы растрепались, облепили ее со всех сторон и начали неуловимо быстро меняться, укорачиваясь и становясь густым серым подшерстком. Руки изломались, изогнулись и истончились, вырвав из изменившегося горла невольный стон. Ноги поджались к животу, обзавелись когтями вместо изящных пальчиков. Птичий клюв вытянулся в распахнутую в беззвучном рыке пасть. А когда потяжелевшее тело со всхлипом рухнуло в стоячую воду, то уже ничем не напоминало уставшую, покрытую грязью и перьями девушку.

Волчица, вынырнув на поверхность, жадно хватанула пастью ночной воздух и проворно поплыла к берегу. С трудом выбралась, цепляясь когтями за мох. После чего наконец свалилась без сил и измученно уронила морду на лапы.

«Вот видишь, Марсо… волчицей для меня как-то привычнее».

Запертый в камне призрак прошептал что-то горестное, но она уже не слышала — прикрыв глаза и распластавшись на мокрой траве, уже погружалась в мягкие сиреневые волны, в которых всегда было тепло и удивительно уютно.

ГЛАВА 7

Долго отдыхать ей не дали — едва на небе взошла луна, холодный ветерок взъерошил загривок, а над головой зашелестели потревоженные ветки, как назойливый, бесконечно страдающий голос пробился к устало дремлющему сознанию.

«Айра… Айра, проснись! Пожалуйста, надо уходить… Айра!»

Волчица пошевелилась и с трудом приоткрыла тяжелые веки.

«Марсо…»

«Наконец-то! — с невыразимым облегчением воскликнул призрак. — Девочка моя, напрягись еще немного. На болоте нельзя ночевать. Давай, поднимайся… ну же!»

«Не могу, — измученно прошептала она. — Сил нет».

«Ты должна! Скоро полночь! Самое время для нечисти!»

«Прости, но я действительно не могу».

Марсо в отчаянии едва не взвыл, когда она снова закрыла глаза и недвижимо замерла.

«Не смей терять сознание! Я знаю, ты устала. Тебе больно и трудно, но нам надо идти, иначе погибнем оба! А Кер?! Айра, подумай хотя бы о Кере!»

Волчица с трудом приподняла голову и всмотрелась в сгустившийся мрак. Марсо был прав: надо вставать и двигаться дальше. Ради него и кольца, к которому он оказался привязан. Ради Кера. Ради себя, наконец, чтобы успеть добраться до Занда и снова очутиться в его ласковых объятиях.

«Айра!» — снова встряхнул ее призрак.

Волчица вздрогнула и медленно поднялась, невероятным усилием сохраняя равновесие. За время короткого полета и двойной трансгрессии она ослабла так, как уже давно не случалось. Даже после побега ей было лучше. Даже после занятий с Викраном дер Солленом. Тогда она хотя бы находила силы заниматься после тренировок. Жила одной мыслью о бегстве. Но тогда она была сильна. Тогда она могла одолеть трансформацию из зверя в птицу, минуя человеческое тело. Могла сохранять жизненно необходимые крохи энергии и черпать то, чего недоставало, из казавшегося бездонным алмаза.

А теперь в нем почти не осталось резерва. Этих сил едва хватало, чтобы удерживать Марсо по эту сторону жизни, и Айра не могла забрать оттуда ни одной лишней капельки.

«Умница, — прошептал невидимый призрак, когда волчица, пошатнувшись, сделала первый неуверенный шаг. — Айра, ты молодец. Давай же. Ты можешь!»

«Могу», — бесцветным голосом согласилась она и, безвольно мотнув головой, сделала еще один шаг. Лапы слушались плохо, шерсть намокла и повисла грязными сосульками. Мысли путались, перед глазами то и дело вставал туман, маня долгожданным отдыхом и блаженным теплом.

Но она потихоньку шла. Медленно и со стиснутыми зубами, но шла. С каждым шагом стряхивая сонную одурь, яростным рыком отгоняя звон в ушах, отмахиваясь от набегающей на глаза пелены… все быстрее и быстрее… до тех пор, пока, не заметив круто обрывающийся склон, не свалилась в поистине ледяную воду.

От пронзившего тело холода волчица взвыла и, мигом очнувшись, яростно заработала лапами.

Холод был повсюду: снизу, сверху, с боков. Он сдавливал ее грудь ледяными обручами. Врывался внутрь облачками холодного пара. Замораживал нутро, заставлял кровь застывать в жилах. Пугал до жутковатого клацанья челюстей. Но при этом все-таки успевал обжечь своим холодным прикосновением, а сила этого касания была такова, что с ней не сравнилась бы даже двойная, а то и тройная трансгрессия. Просто потому, что никакая трансгрессия, даже в самые трудные дни, не вызывала в памяти девушки таких ярких и правдоподобных видений.

— …Поднимайся. Бери оружие. Нападай, — снова холодно звучит из пустоты бесстрастный голос наставника. — Считаю до трех: если не поднимешься, я подниму тебя сам.