Беглянка (ЛП)

— Ты можешь хотя бы попытаться быть с ним милой, Лидия? Марти очень много для нас сделал, — конский хвост Крикет распустился, и она носит майку в белую полоску без лифчика. Мы недавно переехали к ее новому парню, и у них все еще был медовый месяц, — Он хочет хороших отношений с тобой, детка. Это будет значить для меня целый мир, если ты дашь ему шанс. Марти действительно может быть тем самым.

Марти был алкоголиком с избыточным весом, на тридцать лет старше Крикет, и у него был блуждающий взгляд на четырнадцатилетнюю дочь своей подруги. Это вызывало у меня мурашки по коже, и я толкнула свой комод к двери ночью, потому что не доверяла тому, как он всегда находил предлог, чтобы потереть мне плечи или сжать колено, когда моя мама не смотрела.

— Подумай об этом, у тебя, наконец, может будет отец.

Она оставалась с Марти дольше других. Как бы мне не нравился мужчина, у меня была собственная кровать, и в ванной, которую мы делили, был приличный напор воды. Когда у нас появилось постоянное жилье, я смогла выяснить расписание автобусов и чаще добираться до школы. Как только я признала, что Крикет снова и снова выбирала мужчин одного и того же типа, я нормализовала ежедневные приступы пьянства и крика. Альтернативой было провести ночь в Buick, пока она не нашла другого Марти, а потом все началось сначала. Какой смысл было просить ее выбрать лучше?

Марти был дальнобойщиком, но чем дольше мы оставались, тем меньше времени он проводил в дороге. Он перешел от выставления стопок наличных денег, чтобы произвести на нас впечатление, до того, что вообще никогда не выходил из дома. Его постоянное присутствие нервировало так же, как его нежелательные прикосновения и затянувшиеся взгляды. В те ночи, когда моя мама допоздна работала в клубе, я ходила с ней, чтобы не оставаться дома наедине с Марти.

— Почему бы тебе не остаться дома и не приготовить мне ужин, милая? — он стоял в моем дверном проеме с банкой пива на кончиках пальцев, красный и липкий от высокого кровяного давления.

— Приготовь себе свой гребаный ужин, Марти, — говорила я, проталкиваясь мимо него.

Я никогда не говорила своей маме, как мне неудобно из-за ее бойфренда. Он так удерживал ее, что я не чувствовала, что этого будет достаточно, чтобы заставить ее уйти. Я терпела, избегая дома всякий раз, когда могла, и держала нож под подушкой на случай, если он сломает комод, который я все еще держала перед дверью в спальню. Когда их отношения начали ухудшаться, она во многом винила в этом мой отказ относиться к Марти как к отцу.

Она и не подозревала, что он не хочет быть моим отцом.

Он хотел быть моим папочкой.

Когда деньги закончились и отопление отключили, Марти несколько месяцев не работал, но свалил всю вину на Крикет. Она не работала достаточно усердно, достаточно долго.

— Ты явно не делаешь мужчин в этом клубе счастливыми, Крикет, понимаешь о чем я? — кричал он на нее однажды ночью.

— Этого ты хочешь, Марти? Ты хочешь, чтобы я трахалась с другими мужчинами, чтобы ты мог сидеть на своей заднице и смотреть телевизор весь день?

Марти не смотрел телевизор весь день. Он смотрел на меня.

К этому моменту я уже регулярно ходила в школу и сумела завести подругу, которая жила в той же части города, что и мы. Я не помню ни ее имени, ни даже того, как она выглядела, но ее родители были такими же или еще хуже, чем Крикет и Марти, так что мы могли бегать по улицам без присмотра.

Однажды вечером мы хотели посмотреть фильм ужасов в долларовом кинотеатре. Обычно какой-нибудь извращенец двадцати с лишним лет, убиравший зал после каждого показа, открывал нам черный ход, если мы блеснули сиськами. Он не работал этой ночью, а клуб, в котором танцевала моя мама, был недалеко, так что мы подошли, чтобы украсть деньги из кошелька Крикет.

— Кто-нибудь видел мою маму? — я спросила вокруг после того, как мы пришли в клуб.

Охранник, который позже лишил меня девственности, кивнул на дверь в задней части заведения. У нас было меньше двадцати минут до начала фильма, так что я побежала через стриптиз-клуб и без стука открыла дверь, предполагая, что это офис или второй туалет, о котором я не знала.

Это была комната размером со шкаф.