Беглянка Макс

С того дня, когда мама застукала нас в гараже с сигаретой, атмосфера в доме сильно накалилась. Билли всегда грубил маме, но с переездом Харгроувов стало только хуже. Он пререкался с ней, потому что знал, что ему все сойдет с рук. Отцу он никогда не хамил. И в этот раз тоже промолчал.

В тот момент, когда Нил его ударил, я даже не поняла, что случилось. Они двигались, как в замедленной съемке.

На секунду все замерли, словно не представляя, чего ожидать.

Я бросила взгляд на маму. Мне казалось, она испугается и постарается их разнять. Сцена казалась поистине устрашающей, но все закончится хорошо, потому что мама подойдет к Нилу и спокойно попросит его прекратить.

Однако она не стала вмешиваться. Она стояла у столешницы, опустив взгляд в журнал. Волосы падали на глаза, как кирпично-красный занавес, и скрывали ее лицо. На кухне была разруха, но мама выглядела так, будто в этом нет ничего неожиданного.

Когда Нил нанес удар, Билли споткнулся, но устоял. Тогда Нил сжал кулак, чтобы снова ударить. Мама по-прежнему ничего не говорила и даже не пыталась его остановить. На этот раз Билли упал на маленькую настенную полку, где мама хранила коробку с рецептами и разноцветные чашки. Голубая кружка разбилась о пол, но мама даже не подняла взгляда.

И вдруг до меня дошло – для нее это не стало сюрпризом. И нет ничего неожиданного в том, что она осталась в стороне. Как можно выйти замуж за человека, который избивает сына?

Мой отец – чудной забывчивый бездельник, но по крайней мере он никогда не вел себя как псих. Он никогда никого не бил. И все же мама бросила его и променяла на злого ненормального Нила. Она выбрала нам такую судьбу.

Билли попытался подняться, медленно и неуверенно. Он согнулся, положив руку на пол, словно пытался удержать равновесие. На нижней губе выступила кровь; вокруг глаза расцвел пухлый полумесяц.

– Я научу тебя уважать старших, – рявкнул Нил, приближаясь. – Уважать и нести ответственность.

Мама встала и так непринужденно вышла, будто только что вспомнила, что пора выключать духовку, чтобы печенье не сгорело.

Одной рукой Нил расстегнул пряжку на поясе, и сначала я не поняла этот жест. Он стоял над Билли, глядя на согнутую спину сына, и выдергивал ремень из петель. Казалось, он перестал его видеть – взгляд у него был совершенно потерянным.

Я могла бы даже простить маму за то, что она ушла. Хотя я никогда не испытывала отвращения к крови, мне хотелось отвести взгляд. Я чувствовала, что меня здесь быть не должно. Я не хотела на это смотреть. В душе оставалась маленькая надежда, что Нил в любую секунду оглянется, вспомнит о моем присутствии и прекратит зверствовать.

Но Нил на меня не взглянул. Он так и стоял над Билли, складывая ремень пополам. Я затаила дыхание. Мне оставалось только ждать.

Звук оказался громким и ужасным. Его боль эхом отразилась в моем теле.

Билли сгорбил плечи, но не кричал и не пытался уклоняться. Я понимала, что это неправильно, но не знала, как его остановить. Для меня не новость, что мама отчасти мямля, но я не могла поверить, что она допустила подобный кошмар. Я никогда не думала, что она настолько слабая.

Неужели взрослым не все по плечу? Нежная добрая мама всегда жаловалась, что я черствая, слишком похожа на отца. Но это ничто по сравнению с ней. Нил держал ее в настоящем страхе.

Нил лениво покачивал ремнем. Я сжала зубы и сморщилась, представив звук удара.

Билли смиренно смотрел на пряжку, как собака, которую мне однажды довелось видеть в кузове фургона. Она глядела на мир через проволочную сетку с беспомощной смесью страха и ярости.

Нил замахнулся.

– Ты готов понести наказание?

– Хватит! – вырвался у меня нервный крик.

Нил обернулся. Его глаза ослепляли своим равнодушием. Он улыбнулся жесткой улыбкой и вновь повернулся к Билли.

– Значит, такого сына я воспитал? Бесполезную тряпку, за которую вступается маленькая девчонка?

Он произнес это с таким удивлением и отвращением, что у меня запылало лицо, а глаза наполнились слезами.

Я на секунду поверила, что он прав… я – никто. Маленькая девочка, которая ничего не может изменить. Нет ни единого способа, чтобы остановить его… взрослого.

Нил стиснул зубы и снова замахнулся. Он не спешил – куда ему торопиться? Так миссис Хаскелл выбивала пыль из ковров: медленно, основательно. Когда Нил закончил, он не взглянул ни на кого из нас и не сказал ни слова. Он просто повернулся и вышел из кухни.

Я сидела, сложив руки на коленях, как будто мы собирались читать молитвы.

Билли стоял на четвереньках под полкой, где мама хранила свои чашки. Осколки голубой кружки валялись вокруг, словно разбитое пасхальное яйцо.

Молчание затянулось. Я удостоверилась, что Нил ушел, и только тогда отодвинула стул и села на колени возле Билли. Смахнула осколки – они прилипли к рукам, и пришлось отряхнуться о штаны.

– Ты в порядке?

Что за глупый вопрос… Билли стоял коленями на линолеуме, низко опустив голову. Конечно, он не в порядке. Я думала, он проигнорирует меня или, может быть, назовет идиоткой. Но он только смотрел в пол.

– Отвали, Макс.