Беглянка с секретом

Я обернулась. Невысокая женщина в тёмно-коричневом платье со скромной, почти незаметной вышивкой по вороту, рукавам и вдоль подола, вздёрнула подбородок, пытаясь ударить меня взглядом. Вышло слабовато: куда ей против Альдора. Её треугольное личико в обрамлении свисающих по бокам завязок лёгкой шапочки-чепца заострилось ещё больше. Отчего-то я сразу поняла, что это офате Трандафир: уже перезрелая для удачного замужества, но ещё, видно, лелеящая надежду сносно устроить свою жизнь. Надежду, на которую я посягнула, сама того не желая.

Она рассматривала меня с видимой злостью, что только нарастала вместе с тем, как взгляд её скользил по моему лицу и фигуре.

— Считайте, что меня привёл сюда слепой случай, — ответила я не слишком-то вежливо.

Да чего любезничать с той, что ворвалась сюда, даже не одарив приветствием? Может, вконец разобидится да уйдёт поскорее? На сегодня с меня достаточно неприятных знакомств.

— Зато, вижу, унбар де ла Фиер вовсе не слепой, — холодно усмехнулась девица.

А она стерва, однако. Не удивительно, что до сих пор не замужем: добавка в виде злобного нрава к весьма посредственной наружности — это совсем плохо.

— Надеюсь, вы сказали об этом самому унбару. Он оценил бы вашу наблюдательность.

— Он прогнал меня из-за вас!

— Это его решение.

— Рассветная Матерь всё видит, — пригрозила офате Трандафир так, будто сама знала о том наверняка. — И вам ещё отольётся всё то, что я пережила. Я так стремилась сюда. Ждала, когда освободится это место!

Она шагнула ко мне с явной угрозой в каждом движении, но остановилась, заозиравшись. Огонь в двух светильниках, что только и освещали самый тёмный угол комнаты, куда не дотягивался свет из окон, вдруг явственно загорелся ярче. И по лицу мазнуло качнувшееся от них тепло — донеслось даже издалека. Как будто Альдор незримо наблюдал за всем, что происходит в этих покоях.

Офате Трандафир нахмурилась и вновь посмотрела на меня исподлобья.

— Откуда же вы знали что оно освободится? — даже стало интересно.

— Потому что помощницы де ла Фиера младшего не держатся здесь долго, — пояснила девушка спокойно. — И вы не задержитесь.

Как будто она особенная!

— Может быть, — не стала я спорить. — Но пока я нужна унбару де ла Фиеру, этого, верно, не случится.

И откуда во мне взялась эта уверенность, как будто я и впрямь собиралась задержаться здесь больше необходимого? Но нагловатый и оскорблённый вид этой возомнившей о себе невесть что девицы так и выводил из себя. Сомнительное удовольствие выслушивать её упрёки ни за что.

Офате всё рассматривала меня и рассматривала, будто ощупывала. Будто что-то в моём облике казалось ей знакомым. И от этого неприятно колючие мурашки бегали по спине. Такие вот неприметные девицы, одетые так, словно нарочно выбирают для своих платьев самые скучные ткани, бывают самыми опасными. О том я узнала ещё в пансионе — очень давно. Особенно хорошо тогда, как выяснилось, что я одна из амант. А значит, ко мне и ещё нескольким девушкам будет особое отношение и предстоит выдерживать особо колкие козни завистниц: таких находилось предостаточно. Как раз из тех, которые читают книги о воспоминаниях амант и принимают их за сказки со счастливым концом.

— Посмотрим, — наконец процедила офате Трандафир. — Посмотрим, поможет ли вам благосклонность мальчишки.

Она повернулась и вышла, держа голову так высоко, что удивительно становилось, как не спотыкается на каждом шагу. Ещё обиженной и озлобленной старой девы мне не хватало. Знать бы, когда уберут дозор с дорог и отправиться наконец в Одиин. А там пусть де ла Фиер нанимает кого угодно на временно занятое мной место. У него ещё есть возможность успеть это сделать. Ложь, на которую я вынуждена была пойти, приносила мне всё больше и больше проблем, каждое новое знакомство добавляло ещё одну к уже существующим.

Не дожидаясь распоряжений от Альдора или Рэзвана, я всё же пошла к Маркушу. И показалось, он вовсе не расстроен, не встревожен тем, что его брату вдруг пришлось отправить восвояси уже давно сговоренную помощницу. Теперь я даже начинала её понимать.

— Мы всё равно вряд ли поладили бы с ней, — попытался унять медленно грызущую меня совесть юноша, когда мы вышли прогуляться перед ужином.

— Отчего такая уверенность, унбар? — я склонилась к его плечу, легко толкая перед собой его хитро устроенное кресло по тропинке старого, но ухоженного сада.

Здесь явно чувствовалась рука мага-садовника, который сумел сохранить первозданность этого диковатого, как и его хозяева, места, но и облагородить его ровно настолько, чтобы по нему было приятно ходить, рассматривать уже вовсю цветущие груши и ровно, но не слишком, остриженные акации. И мелкие синие и жёлтые цветки, названий которых я даже не помнила — в траве. Всё тут дышало силой, вложенной в облик сада. Словно пронзал воздух тонкие иглы заботы. Странно, что я ощущала это так остро. Никогда не замечала раньше.