Беглянка с секретом

И вновь подумалось, кто наделил Донату способностью вынуть из тела Миклоша эту карту? Как она сумела? И словно бы в ответ на мои мысли, хватка браслета вновь сдавила руку. Я ослепла от боли. Рассыпалась на тысячи дождяных брызг умиротворённая дубовая роща. Словно неведомая бездна начала высасывать из меня силу. Саму жизнь. Я становилась пустой, до самого дна, до ссохшихся жил и одеревеневших до хруста мышц. Всё схлынуло обратно в землю, откуда и появилось. Осталась только дыра, которую не заполнить ничем.

“Колодец умер”, — успела подумать я, прежде чем качнуться вперёд и рухнуть плашмя — лицом прямо в грязную траву. Ещё одно мгновение слышала голос дождя — и всё стихло в потоке темноты.

Глава 6

Я плохо помнила, что было сразу после того, как потеряла сознание рядом с той грязевой ямой. Казалось, меня никто и никогда в жизни не найдёт в этих зарослях. Я приходила в себя порой, чувствуя, как меня вбивает в землю дождём. И всё ещё ощущая внутри такую страшную пустоту, точно из меня схлынуло что-то. А правая рука и вовсе как будто отсохла.

Постепенно я совсем пришла в себя. Честно попыталась встать и двинуться вдоль широкой полосы смытого валежника и прибитой травы, что оставил сель. Казалось, ещё немного, и выберусь на дорогу. Но каждый раз меня не хватало надолго. Словно с тем видением, когда иссяк Колодец, что-то пропало, умерло и во мне тоже.

К тому же одной рукой упираться в землю было совсем не удобно, а вторая подгибалась, как плеть, стоило только попытаться что-то ею сделать. Ливень всё никак не хотел прекращаться. Он как будто смывал меня назад: я поднималась, карабкалась, но земля оползала, возвращая меня почти ровно туда, где я была. И не знаю, как долго продолжалась эта бестолковая борьба со стихией, с собственным телом, которое словно перестало мне принадлежать — но в какой-то миг среди всех, наполненных шумом дождя и пробирающим до костей холодом я просто вновь упала — и уже не смогла встать.

Страшный озноб даже не позволял провалиться в беспамятство. Только начинала накрывать тьма, а дрожь, волной прокатываясь по телу, вновь выдёргивала в неприветливый, промокший, кажется, до самых недр мир. А потом я вдруг услышала голоса. И увидела слабый свет, пробившийся через непроглядную серость, что утопила меня в себе, на дне которой я лежала, то ли помалу замерзая, то ли захлёбываясь. Всё тело саднило, ломило то в боку, то в шее. То жжение охватывало исцарапанное лицо.

— Вот вы где, — гулкий звук, как во сне. — Офате. Хория…

Крепкие тиски рук сжались на плечах. Я приподнялась, хватаясь за них. Но никак не могла даже повернуть отяжелевшую голову. Ощутимое тепло потекло через три слоя мокрой ткани. Я затряслась ещё сильнее, всем существом стремясь вперёд — туда, где видела перед собой быстро вздымающуюся широкую грудь и блестящие застёжки кожаной куртки.

— Я не Хория, — просипела, заваливаясь вбок. Кажется, потребовала от своего тела слишком многого, пытаясь хотя бы сесть.

— Неважно, — прошуршало сквозь дождь у виска. — Сейчас это неважно.

Я взлетела вдруг, оказавшись в оковах сильных рук. Невыносимо стрельнуло в боку, отдаваясь в спину. Мышцы скрутило судорогой напряжения от невозможности повернуться так, чтобы унять эти острые неприятные ощущения. Казалось, я разваливаюсь на части.

— Больно, — уронила голову на подставленное плечо.

В нос пахнуло сырой кожей, которую кто-то решил просушить у огня, и мокрой шерстяной тканью.

— Вас осмотрит лекарь, — снова удивительно спокойные слова. — Дайте сухой плащ! Быстро! — куда-то в сторону.

Сверху меня укрыли чем-то и правда сухим. Думается, это ненадолго. Меня закачало мягко, когда мужчина пошёл вверх по склону. По лицу били капли, стекали за шиворот и как будто пропадали без следа, потому что под плотным и, кажется, чем-то пропитанным плащом скапливалось помалу тепло, что исходило от тела того, кто меня нёс. Я наконец смогла разлепить тяжёлые мокрые веки и посмотреть вверх.

Жесткий, поросший тёмной щетиной подбородок. Тонкий, выразительный нос и бездонные, как два провала, глаза, устремлённые вперёд. Волосы Альдора де ла Фиера свисали волнистыми прядями по бокам от его лица, прилипнув к вискам. Но он, кажется, ясно видел, куда идёт. Только щурился слегка. И злился — ощутимо злился. На меня, на себя, на этот ливень.

Но он пришёл за мной — и эта вялая, полумёртвая мысль одиноко сидела в голове. Мне даже не хотелось гадать над этой загадкой. Как так унбар де ла Фиер, этот заносчивый грубиян, эта заноза, вообще сдвинулся с места, чтобы меня отыскать? Не иначе в него ударила молния. Прошила крышу замка и попала прямо ему в темя — другого объяснения не находилось в моей разрывающейся от усталости и потрясений голове.

Всё равно… Сейчас всё равно. Я сильнее прильнула к твёрдой груди Альдора — и стало чуть спокойнее. Но как меня принесли в замок, уже не видела.