Беглые планеты. Темные ночи

— Это действительно так? — Шолдд обратил критический взгляд своих колючих глаз на Корревальта, и благодарность, отразившаяся на лице лейтенанта, мигом куда-то подевалась.

— Сэр, — осмелился спросить Толлер, — посланнику Кетторану очень худо?

— Похоже, одной ногой он уже в могиле, — безразлично ответил Шолдд. — Почему он так настаивал, чтобы именно вы отвезли его домой?

— Не могу знать, сэр.

— Я тоже теряюсь в догадках. По мне, так очень странный выбор. Вы не слишком-то проявили себя в этой миссии, Маракайн. Я все ждал, когда же вы наконец споткнетесь об эту древнюю железяку, которую постоянно таскаете с собой.

Толлер вспыхнул и машинально коснулся рукояти меча. Коммодор ни за что ни про что опозорил его, отчитав в присутствии младших чинов, но Толлер мог лишь единственным способом заявить свой протест: намекнуть, что замечания Шолдда — это бесполезная трата драгоценного времени.

— Сэр, если посланник выглядит настолько плохо…

— Ладно, ладно, убирайтесь с глаз моих долой. — Шолдд бросил быстрый взгляд на Стинамирта. — А этот парень, похоже, заделался вассалом клана Маракайнов. Он что, теперь причислен к вашей свите?

— Сэр, сержант Стинамирт — первоклассный летчик, и его помощь весьма пригодится мне во время…

— Забирайте и его! — Шолдд развернулся и, не отдав честь, побрел прочь, что могло быть расценено только как еще одно целенаправленное оскорбление.

"Вот, значит, как, — подумал Толлер, встревоженный упоминанием "клана Маракайнов". — Мой дед был самым славным воином за всю историю Колкоррона, мой отец — один из наиболее выдающихся и могущественных людей нашего времени, а всякие Шолдды презирают меня за это. Может, они считают, что я втайне дергаю за веревочки семейных связей? Или, наоборот, намеренно не обращаясь к помощи влиятельных родственников, демонстрирую какое-то особенное самомнение? Быть может, их оскорбляет и даже бесит то, что я отказываюсь воспользоваться возможностями, за которые они бы…"

Серия выхлопов, донесшихся из двигателей корабля, эхом отразилась от реющей над ними сферы баллона и прервала размышления Толлера. Прощальным жестом коснувшись плеча Корревальта, он вместе со Стинамиртом подбежал к гондоле и взобрался на борт. Сержант вспомогательного состава, дежуривший у топки и следящий за готовностью корабля, отдал честь и кивнул в сторону пассажирской каюты. Толлер подошел к отделению с высокими бортиками и заглянул внутрь. На койке лежал посланник Кетторан, несмотря на жару, целиком закутанный в стеганое одеяло. Его вытянутое лицо поражало смертельной бледностью, к старческим морщинам прибавились признаки глубокого изнеможения, однако глаза оставались по-прежнему живыми. Увидев Толлера, он подмигнул и приветственно поднял иссушенную возрастом руку.

— Вы летите один, сэр? — озабоченно спросил Толлер. — А как же врач?

Презрительная гримаса на миг оживила черты Кетторана.

— Да я близко к себе не подпущу этих сапожников.

— Но вы же больны…

— Не родился еще доктор, способный излечить мой недуг, — почти удовлетворенно крякнул Кетторан. — Я страдаю всего-навсего от недостаточности времени. Кстати, юный Маракайн, мне показалось, что вы не меньше меня желаете побыстрее очутиться на Верхнем Мире.

Толлер промямлил какое-то извинение и вернулся к сержанту, который сразу же отошел от рычагов управления и перелез через борт гондолы. Задержавшись на несколько секунд на приступке, он объяснил Стинамирту, где хранятся провизия и прочие необходимые припасы, включая небесные костюмы. Как только провожатый исчез из виду, Толлер пустил щедрую струю горячего газа в купол баллона и поднял якоря.

Небесное судно рванулось вверх, а воздушное течение, проходящее прямо над ангаром, придало кораблю дополнительную скорость. Зная, что начальная тяга исчезнет, как только баллон войдет в западный воздушный поток и начнет двигаться вместе с ним, Толлер не стал выключать горелку. Небесный корабль — несмотря на то что в этом рейсе гондола весила меньше обычного — развернулся медленно и степенно, приспосабливаясь к изменениям в воздушной среде. Стинамирт театрально схватился за желудок. Со стороны плетеной клетки-каюты, где лежал Кетторан, донесся жалобный стон.

Во второй раз на протяжении какого-то часа панорама Ро-Атабри начала удаляться от Толлера, только теперь она скрывалась не вдали, а внизу. "Я даже поверить не могу, что такое со мной происходит", — подумал он словно во сне, ошеломленный внезапным поворотом событий. Всего несколько минут назад его терзал страх никогда больше не увидеть Вантару Дервонай — и вот он уже волею судеб спешит к ней на свидание.

"Вскоре я снова встречусь с Вантарой, — сказал он себе. — Хоть в этом мне повезло".