Беглые в Новороссии

Зрители этого петушьего боя, наконец, разняли спорщиков, уложили каждого порознь в его зеленый, с клеенчатым верхом, немецкий фургон и погнали кучеров. Но взъерошенные и красные, как после бани, бюргеры Швабер и Вебер, едучи рядом за воротами, еще долго ругались из фургонов и где-то даже будто бы опять на дороге выходили на траву, спорили и ругались, и даже хватали друг друга за виски. Так говорила молва.

Уехали все, остались одни: хозяин и студент.

- Погодите, оставьте вашу фуражку,- сказал Панчуковский.

- Владимир Алексеевич, надо ехать. Ведь я верхом, а до нашей усадьбы двадцать верст будет.

- Да разве завтра у вас уроки? кажется, завтра праздник!

- Но ведь я вам сказал, что мы после обеда едем в город...

- Ах, извините, точно: сейчас я вам дам деньги; только остались бы вы у меня переночевать,- а утром и доедете...

- Нельзя, право нельзя: хозяин наш человек строгий, из донских; вы их знаете?

- Как не знать! Скажите, однако, это он, что ли, гувернантку свою, московскую институтку, поколотил, и она пешком ушла к ногайцам, лет пять назад?

- Кажется... Может быть... я, право, не знаю!..

- О, еще скрываете! Он с кнутом гнался за нею, с мезонина в сад, и расшвырял по полю все ее книги и вещи; говорят, не сдалась на его искания! Ну, да не в том дело; пойдемте в кабинет.

Они пошли.

- Извините, ваше имя и отчество?

- Михайлов, Иван Аполлоныч,- ответил, поклонясь, хорошенький студент.

- Ну-с, Иван Аполлоныч, я вам триста рублей дам, а вы мне сослужите службу!

Михайлов поклонился.

- Я бы вам сам дал денег; и вот они,- недалеко за ними ходить! Но вот в чем дело: вы слышали сегодня о священнике, отце Павладии? У него есть воспитанница,- понимаете, друг мой? У меня на нее есть виды,- поняли?

Студент покраснел.

- Ну-с, вы к нему, под предлогом займа денег, и поезжайте; он падок к хорошим процентам и даст.

- Но он меня не знает.

- Я напишу поручательство.

- Отчего же вам самим к нему не съездить, насчет этой-то его девочки, если уже вы...

Студент не договорил и опять покраснел.

- Нельзя; я уже имел с ним ссору за одну девочку, а на людей моих плоха надежда. Они мне помогут после. А тут нужно только узнать, что у него за приемыш этот и стоит ли она внимания? Вы как-нибудь устройте так, чтобы ее увидеть; если нужно, то и заночуйте; да уж лучше всего поезжайте сейчас. Дело денежное, само себя оправдывает.

- А далеко это?

- Да верст семь будет, девять, не больше.

Студент посмотрел на часы.

- Теперь уже девятый час, не поздно ли будет?

- Чтоб ехать сейчас? и отлично, поезжайте! Я вам дам своего коня, а ваш отдохнет. Отец Павладий много читает и поздно ложится спать. Поезжайте. Только вы оттуда ко мне заверните и разбудите меня, хоть за полночь будет. Я положусь на ваш вкус, только посмотрите.

- Извольте: очень благодарен, и если увижу вашу незнакомку, то к свету еще ворочусь к хозяину, а вам все расскажу в подробности.

Письмо полковником к священнику написано, лошадь оседлана, дорогу рассказали, и при взошедшем месяце легкоподъемный юноша поскакал тропинкой в Святодухов Кут. Будущий коммерсант не думал об усталости, не помышлял, что в одну ночь, с поездкой за деньгами, ему придется сделать верхом верст за тридцать. Он скакал и скакал, рисуясь перебегающею тенью по росистым холмам и лощинкам.

IV

Святодухов Кут, жилище священника

Скоро мелькнул перед студентом овраг, перешедший потом в глубокую балку, лесок, золотая маковка церкви и белый домик на склоне оврага. Повеяло сыростью от невидимого пруда. Высокий плетень, утыканный терновником, окружал домик... Все здесь как будто уже спало, когда подъехал студент; но скоро свет мелькнул из низенького, кустами и деревьями окутанного домика. На топот коня сам священник показался на крыльце и со свечкой встретил Михайлова.

- Здравствуйте; от кого вы?

- От Панчуковского, с письмом.

- От Панчуковского? Пожалуйста!

- А я думал, что вы уже спите.

- О нет, вечер отличный, я только что воротился с поля, гулял. Вы кто-с?

- Студент одесского лицея Михайлов. Вот вам письмо Владимира Алексеича.