Беглые в Новороссии

Оксана встала, сложила шитье и поклонилась в ноги Панчуковскому.

- Пане! пустите меня, заставьте вечно за себя бога молить!..

В исхудалом, нежном и кротком лице ее кровинки не было.

Панчуковский хотел что-то сказать и затих. С надворья раздался страшный гул голосов, и одно из окон в мезонине зазвенело.

- Береги ее! - успел только сказать Панчуковский Домахе и выбежал на балкон.

Едва Панчуковский вошел туда, как увидел, что перед запертыми уже на замок его воротами стоит куча народу, а Абдулка, Самуйлик и конторщик бранятся сквозь затворы.

День между тем, как часто бывает на юге, нежданно изменился. Вместо жгучего, острого суховея, доносившего с утра под узорчатые жалюзи комнат сухой и волнистый шелест горящих в зное нив, небо стемнело, облака неслись густою грядой и накрапывал дождь.

- Что это? - громко спросил своих людей Панчуковский, склонясь через перила балкона.

- Косари взбунтовались,- робко ответил конторщик,- не хотят по полтиннику брать, требуют по два рубля.

- Ну, так гоните их взашей!

- Мы стали их гнать, а они в контору ворвались, стекла перебили, мы едва успели ворота запереть - все распьяно...

- Ваше благородие! - смело крикнул кто-то из толпы,- отдай девку! а то плохо тебе будет!

Взглянул полковник: вся толпа в шапках стоит. "Эге",- подумал Панчуковский, сильно струхнул и медленно вошел в комнаты с балкона. Сойдя впопыхах вниз, он позвал к себе Абдулку.

- Что там такое? говори правду.

- Плохое дело! Косари перепились, а тут еще бурлака тот пришел, девчонку эту требует...

- Отдадим ее, Абдул! Черт с ней! Еще бы чего не наделали... Что они? в ворота ломились?

- Запалим! говорят. Да нет, Владимир Алексеич, не поддавайтесь. Коли что, так я и ружье заряжу и по ним выстрелю холостым, напугаем их, они и разбегутся!

- Что же вы? - гудела толпа за воротами,- где это видано, чтоб девок с поля таскать? Тут не антихристы какие! Мы найдем на вас расправу...

- Вон отсюда, подлецы! - закричал опять сквозь ворота Абдулка, не отпирая железного засова.- Что вы пришли сюда буянить? Вон отсюда!

- Ломай, братцы! Топоры сюда! - уже без памяти ревела толпа,- не дают, так ломай! Пробьемся и возьмем силою у живодеров!

И в ворота снова ударили чем-то тяжелым, а потом оттуда наперли кучею все разом. Схваченные и прокованные железными скобами ворота только слегка заскрипели, но не подались.

Абдулка метался между тем, что было мочи, и ругался на все лады, грозя дерзким карою станового, исправника и самого губернатора.

- Что нам теперь исправники и ваши становые! Вы девку нашу отдайте! Тут наша воля, в степи-то нашей! До суда далеко! - выкрикивали голоса за воротами.

Полковник взбежал снова наверх. На площадке лестницы он натолкнулся на совершенно обезумевшую от страха Домаху. Старуха жевала что-то помертвевшими губами и, простоволосая, не успев накинуть на седую голову платка, дико смотрела на Панчуковского.

- Где она? - спросил полковник, идя поспешно мимо старухи.

- Там; это я ее заперла на ключ. Еще бы не выскочила к ним сдуру...

- Ну, береги же!

Он вошел в верхнюю комнату, бывшую к стороне ворот, и из-за притолоки окна увидел у ограды целый лагерь. Какие-то верховые явились... Народу было человек триста или более. Одни сидели, другие стояли или ходили кучками, как бы обсуждая, как исполнить затеянное. Трое лестницу какую-то с овчарни тащили. Остальные шли, разместившись по траве; горланили все.

"Вот и поди, живи тут в этой необъятной Новороссии,- мыслил Владимир Алексеевич,- тут чистую осаду Трои выдержишь; успеют и взять тебя, и ограбить, и убить, пока дашь знать властям хоть весточкой! Думал ли я дожить до этого? А! вон еще что-то замышляют!.."

Прибежал наверх, запыхавшись, поваренок.

- Что ты, Антропка?

- Конторщик просит кассу в дом внести; неравно вломятся, боится, что растащут.

- Вломятся? в ворота? Что ты!

- Да-с.

- Ты почему думаешь?

- Стало, можно, коли между ними вон беглые ростовские неводчики появились и бунтуют, как бы чего по правде не было, ваше высокоблагородие.

Панчуковский еще раз глянул из-за притолоки. Новая картина открылась перед ним. Овцы его бродили врассыпную без пастухов. Шинкарь откупщика, зная уже нравы таких событий в степях, с еврейскою предусмотрительностью запрягал себе лошадь за хатою шинка. А из двух батрацких изб, спустившись тайком в лощину, бежали вдали, по пути к камышам на Мертвую пятеро батраков, батрачки и мальчишки-табунщики потрусливее, со страху бросив в хатах и барское добро и свои пожитки.

Панчуковский сошел снова вниз. В кабинете Абдулка быстро заряжал ружье.

- Вот я их! Я их!

И, зарядив, он пошел опять на балкон мезонина. Из толпы через ограду швыряли уже изредка камнями.

- Разойдитесь! - крикнул опять с балкона Абдулка.- Вас обманули; тут никакой девки нет! А плату сполна мы вам вышлем; только усмиритесь и не бунтуйтесь, братцы, вот что!

Град увесистых камней и побранок из толпы ответил на эти слова, через стены.

- Так стойте же! - крикнул Абдулка с балкона, приложился из ружья и выпалил.

Чей-то серенький конек заржал, побежал и, на пяти шагах споткнувшись, упал, убитый наповал в голову.