Беглый

И тут ты заявляешь, что уезжаешь к родителям в Бухару! Ну какая, скажи мне пожалуйста к чертям может тут быть Бухара? Мы уже почти полгода живём как счастливые муж и жена? А у Витолса на торжественном гашиш-банкете ведь все будут с подругами? А я значит опять? Неприкаянный? Не понял я тебя тогда… А ты меня не поняла. И все-таки уехала… (Неделя пролетит — сам не заметишь, милый. А я их пока подготовлю к мысли!)

А я в ту новогоднюю ночь, уже перед самым московским Новым Годом познакомился ближе с Вероникой…

Потом? Потом наверное была судьба. Какие-то идиотские забастовки областных студентов в ВУЗ городке, и тебя с остальными «областными» целый месяц не пускают в столицу.

За это месяц я хороню айрапет-клаб и все глубже вхожу в Веронику.

Поэтому когда ты возвращаешься, мои поцелуи походят на выдавливание сока из лимона. А целуешься ты уж точно совсем как — то стеснительно, без энтузиазма что-ли. Вот Вероника!

Ненадолго задумавшись, я тебе рассказываю как это делает Вероника. Она такая! Банк бы пошёл грабить с автоматом ради неё. Понимаешь? Ты ведь — мой друг? Мы ведь друзья? И останемся друзьями? Это же так просто?

И ты слушаешь все, ни чем не выдавая боли и тоски, когда я одним махом разрушаю целый мир.

А под утро тихо уходишь, забрав рюкзачок и не забыв приготовить мне завтрак.

Мы изредка встречаемся на поточных парах, избегая глядеть друг другу в глаза.

Мой отец — знающий обо всей истории, впервые за долгие годы отвешивает мне презрительную пощечину.

Потом эта гадкая вечеринка у Левина, вино Алеатико и плачущий Стинг, а я все подталкиваю тебя ближе к Левину, хочу «чтоб попала в хорошие руки», а сам два раза за вечер выхожу с Вероникой в просторный левинский подъезд, и поднявшись на пролёт выше, тру её милую полусухую, уперев в крышку мусоропровода.

* * *

Вот сейчас стою, притопав пешком с волгоградского бублика, и наблюдаю за тобой в освещённом окне первого этажа.

Ты красивая, Ди! Женственности прибавилось. Плавности. Желанная до боли. Греешь на плите молоко для симпатяшки дочки.

У тебя теперь уже есть дочка. А у меня только рюкзачок со сменой белья и просроченный студенческий билет.

Прикуриваю от бычка новую сигарету и все не решаюсь уйти.

Наверное, ушёл бы сейчас — но ты вдруг случайно замечаешь в окно меня. Сразу улыбаешься и машешь мне рукой. Как ни в чем не бывало.

А я захожу и остаюсь.

Так будто выходил минут на пять — курнуть и вынести мусор.

1. 5

Винсент Килпастор

Ди в сильно подсевшем от частых стирок халатике, бесстыдно вознёсшемся над её фигурными коленками. Это тот самый старенький чистенький короткий халатик, рядом с которым Виктория Сикрет выглядит дешёвой китайской подъёбкой.

Она теперь стильно выщипывает брови и очень профессионально подкрашивает глаза за стеклами очков. Раньше такого за ней не водилось.

Раньше такие трюки Ди просто презирала.

— Мне мама твоя звонила. Ты зачем сбежал из тюрьмы? Может всё-таки вернешься? Тебе ничего не будет. Ты о близких подумал? А вдруг милиционеры сейчас сюда приедут?

— Нет. О близких я почему-то не подумал. А что, близких тоже заставят уголь ломом долбить? Может, сразу посадят на электрический стул? Нет. Близких не тронут. И даже зарядку не заставят делать в шесть часов утра. Близким однозначно легче, потерпят близкие. Господь, как говорится терпел…

И вообще, мне, видишь ли, ночевать сегодня негде, а ты о тонкостях юриспруденции рассуждаешь. Что с вами со всеми? Лучше покорми чем-нибудь.

— Покушать — пожалуйста, а вот насчет ночевать — у меня мама только из Бухары приехала. Скоро вернётся от соседки.

— Ди, разве же я сказал — «переспать»? Я сказал — просто ночевать мне негде, — вкладывая максимальный посыл сарказма. Хоть на пол брось овчинку…

Мне правда негде сегодня.

— Вот так и появляются бомжи на белом свете, приговаривает меня Ди.

Потом она гордо демонстрирует мне свою дочку, которая имела все шансы стать моей. Но я выбрал Веронику.

Засыпаю дщерь комплиментами, в надежде растопить лёд. И не напрасно. Все мамаши живут под впечатлением, что их дитя — что-то совершенно исключительное, до сих пор в природе не виданное. Даже на умничку Ди это распространяется. Глотает моих лещей, как загипнотизированная. В знак признательности даже тащит меня к ближайшей шашлычной. Сложно сказать, сколько же лет я уже не видел настоящего шашлыка. Лет пятьсот, не меньше. Узбекский уличный шашлык это музыка Чайковского в кулинарном виде.

Очень надеюсь, что Ди кормит меня шашлыком, чтобы позже нежно изнасиловать. Выдавить из меня все.

Наивный мечтатель.

Она не спешит воспользоваться своей непомерной властью. А может и не подозревает о ней? Черта с два, все она прекрасно знает — бабы всегда прекрасно отдают себе отчёт в своей силе. Сразу с момента запуска цветка лотоса в повседневную эксплуатацию. А может и до. Мне всегда интересно было в каком возрасте девчонки постигают смысл взглядов на собственную задницу. Именно этот возраст и сделают в будущем законным «уже можно». Вот увидите.

Закон войдет в историю, как первая поправка Гумберта.

* * *