Беглый

Гады обслуживают внутренний рынок не покладая рук. Они день и ночь занимаются тем, что по уставу должны тщательно пресекать. Это маленькое оборзевшее козлиное войско, которое побаиваются даже некоторые менты, абсолютно все презирают, но большинство не гнушается воспользоваться услугами.

Курирует СПП сам начальник режимного отдела майор Курбанов. Рядом с его кабинетом прямо в зангиотинском кремле, офис руководителя секции профилактики. В нём трудится мастер каких-то единоборств, крепкий крымский татарин с жестким умным взглядом — Сагит.

Живет Сагит здесь же — за занавесочкой, выпархивая только на просчет, который он гордо проходит прямо по праву руку от дежурного помощника начальника колонии. С ним же принимает от контролеров рапорт — «по зоне без происшествий» — и вальяжно идет домой еще до общего расхода. Иногда грозит пальцем расшалившимся в такой торжественный момент гадам, но в основном стоит смирно, как монолит.

И есть в Сагите какой-то подчеркнутый военный драйв присущий элитным войскам типа сс — какая-то вычурная гадская гордость, которая, как вымпел, передается и другим членам секции. В начале я даже называл его про себя «СаГАД».

* * *

Шуряна я хорошо помнил по сырому спецподвалу Таштюрьмы. Когда меня туда направили в первый раз в жизни, он жил в соседней лохмачевской хате и мы были по разные стороны баррикад.

Коллега Шуряна, Лёха все пытался вызнать где я на воле зарыл клад. А я больше тратить люблю, чем в землю закапывать. Бил меня Леха всего один раз — да и то не сильно, но я помню как непроизвольно пёрнул от неожиданности и ужаса.

Теоретический вывод — надо всегда бить первым, тогда прилив андреналина будет работать как наркоз, а не как катализатор страха.

Мы очень сильны в теории — очкарики, но на практике обычно или вешаемся или расстреливаем всех подряд из автоматического оружия, спрятавшись на чердаке пока не наедет спецназ — уже за трупом.

В КИН № 1 «Зангиота» Шурян загуливал как в отпуск. Проветриться месяц-другой на свежем воздухе, чтобы не подхватить ненароком тубик в спецподвале, где он, как Геркулес Пуарот, до сих пор помогал милиции распутывать сложные преступления. Ну и материальное положение офицерам улучшить — не без этого.

В командировке дядька Шурян естественно вливался в гадские ряды карателей и полицаев СПП. Правда, гестаповскую повязку никогда не цеплял, да и на посту нигде не стоял. Его и так все знали в лицо.

Спал Шурян в первом бараке. Просчет проходил здесь же, по старой неистребимой тюремной привычке — просчитываться, не вставая со шконаря.

Увидеть живую легенду гадского движения можно было только на завтрак, обед и ужин.

Шурян, как Гулливер, вставал у входа и внимательно всматривался в лицо каждого, входящего в столовую. Несмотря на довольно цивильный паек, как я вам уже говорил, находилось немало дерзких сорвиголов, которые, выйдя из столовой, делали большой круг и ныряли в священные ворота по новой.

Таким пиратским способом они урывали доп-пайку. Для большинства это была не только добавка к обеду, но еще и спортивное развлечение. Подпитывало охотничий инстинкт фартового люда. Необходимостью доп-пай был только для бедолаг из прядильного и ткацкого цехов, это я только сейчас стал понимать, вволю подышав турберкулёзным воздухом цеха.

Шуряну эта столовская охота тоже была в жилу, как компьютерная игра. Он подпитывал свой азарт ловца.

После четырех лет в папской школе стукачей, я иначе видел окружающий мир. Кто прав? Кто не прав? В гражданской войне надо оставаться на стороне, которую выбрал. А еще лучше придерживаться практики батьки Махно — бей белых, пока не побелеешь, бей красных, пока не дадут амнистию. Поэтому Шуряну обрадовался даже, как родному.

Сначала он довольно вяло слушал рассказ о моих подвигах и боевых заслугах, но когда дошло до конвертов, что я регулярно вносил в личный фонд тамошнего начальника оперчасти, сразу напрягся.

Это у лохмачей профессиональная фича, слушать внимательно, ловить деталь, хотя кажется будто они и вовсе ничего не слушают. Наверное, сможет Шурян слить папскую администрацию своим кураторам в МВД. Они потом нагрянут туда с проверкой и уедут сытые и довольные. А сам Шурян новую дырку для ордена просверлит.

Ну пусть записывает. Этого добра мне не жалко — я вообще байки травить люблю.

Сильно удивившись, что я тружусь в прядильном, а до сих пор не в СПП, Шурян пожал плечами (что взять с тебя, лоха) и обещал при случае взъебать моего отрядника за «ихний гребаный мустакилик».

Меня же он каждый раз при встрече убеждал написать заяву в СПП, а пока просто сажал за гадский стол в обед. По блату. Ты ветеран красной движухи, тебе положняк доп-питание.

Напиши заяву-то дурень, сам сегодня у Бахрома подмахну. СПП это же вольница, какого хера ты потерял в секторе?

Понятное дело, из сэпэпэшников в столовую ходило человека два — самых замшелых лохов или ленивых пассажиров, остальным было западло. Полицаи командировки питались не хуже большинства офицеров. Так что мы там вдвоем довольствовались пайкой на десятерых.