Беглый огонь! Записки немецкого артиллериста 1940-1945

После передислокации на французскую границу несколько подразделений 58-й дивизии были отправлены на другой берег реки Мозель, южнее Люксембурга. Последующее наступление на оборонительные укрепления линии Мажино, возможно, имело важную стратегическую цель, однако ее удалось добиться ценой тяжелых потерь с нашей стороны. 18 мая нашу дивизию заменила другая военная часть, и нас отвели обратно в тыл.

Эта военная операция существенно отличалась от тех боевых действий, которые мы отрабатывали во время маневров. Во Франции мы следовали приказам, выполняя их так, как нас учили. Если нам приказывали занять некую позицию в назначенное время, мы атаковали ее в лоб и несли при этом тяжелые потери.

Позднее в годы войны наши офицеры, как правило, не осуществляли боевых операций, не определив предварительно эффективную тактику, чтобы по возможности снизить потери пехоты. Такой подход частично практиковался и во Франции, однако в основном преобладал прусский стиль военного руководства, заключавшийся в одном слове — «Выполнять!». Через два дня после возвращения в Оршольц наша дивизия пересекла территорию Люксембурга длинной колонной людей, лошадей и машин. Главным транспортным средством нашей роты были пароконные фургоны для припасов. На них перевозились наши вещи вроде обмундирования и продуктов, что позволяло нам передвигаться пешком налегке с одной лишь винтовкой и боеприпасами. Несмотря на то что нам не нужно было нести рюкзак, флягу с водой, противогаз и прочее снаряжение, долгие пешие переходы были очень утомительными. Чтобы поберечь ноги, большинство из нас старалось занять место в фургоне или на соединенных вместе двух телегах-двуколках. На одной находились боеприпасы и артиллерийский расчет, вторая тащила гаубицу. Если для перевозки 75-мм гаубицы требовалось четыре лошади, то для более тяжелой, 150-мм гаубицы — уже шесть.

Как то было положено любому командиру роты, риттмейстер Рейнке ездил на лошади, для которой выделялся солдат-конюх, однако таким солдатам чаще всего приходилось ухаживать еще за четырьмя-пятью лошадьми.

Чтобы получить необходимое количество тягловой силы в период, предшествовавший началу войны, вермахт по всей Германии реквизировал лошадей у крестьян, которые при этом лишались порой половины поголовья. Ввиду того что подобные реквизиции считались лишь временной мерой на период кратковременного — так представлялось руководству вермахта — военного конфликта, крестьяне не получали никакой компенсации. Поэтому не стоит удивляться, что вскоре вермахт прекратил столь непопулярные меры, как только получил в свое распоряжение лошадей на оккупированных территориях.

Наш марш-бросок через аккуратные и живописные городки и деревни Люксембурга вскоре привел нас в южную Бельгию, что позволило нам обойти линию Мажино с севера. Несмотря на следы транспорта на дорогах, мы не знали, что всего за несколько дней до нас танковые дивизии вермахта прорвали французскую линию обороны именно в этих местах.

Теперь эти танковые части находились далеко на западе, двигаясь к Ла-Маншу и смяв оборону англо-французских войск. В стратегическом отношении Французская кампания была уже выиграна вермахтом, однако нам предстоял еще целый месяц боевых действий.

23 мая, преодолев за пять дней 130-километровое расстояние, 209-й и 220-й полки нашей дивизии вошли на территорию Франции и заняли позиции на линии фронта примерно в пятнадцати километрах юго-восточнее города Седана. Заменив другие немецкие части, эти полки заняли участок протяженностью шесть километров между французскими городами Кариньян и Музон. Между тем 154-й полк временно находился в резерве на северном берегу реки Маас в бельгийском городе Арлоне, дожидаясь прибытия новых немецких частей.

После того как наш полк оказался на фронте, я на личном опыте познал горечь первого сражения. Когда нашу дивизию бросили в бой, мы столкнулись с яростным сопротивлением франко-алжирской дивизии, переброшенной в Европу из Северной Африки. Во время боя, оказавшегося для 58-го полка самым трудным за всю Французскую кампанию, алжирцы обстреливали нас из потайных мест, с верхушек деревьев. Для продвижения вперед нашим пехотинцам приходилось задействовать своих снайперов или поливать деревья пулеметным огнем. В отдельных случаях мы даже были вынуждены использовать огнеметы.

В ходе таких боев линия фронта постоянно менялась, и в такой обстановке наша рота не могла обеспечивать гаубицами огневую поддержку других подразделений. Вместо них нам приходилось рассчитывать на дальнобойную артиллерию дивизии, огнем которой удавалось помешать подкреплениям противника выйти к линии фронта.

25 мая наш полк прошел 70 километров, выдвинувшись из Арлона к новой линии фронта близ французского города Бомон-ан-Аргонн. В тот день я получил приказ обер-фельдфебеля Элерта доставить донесение в одну из наших частей, находившуюся на линии фронта. Моей целью была небольшая деревушка Пуилли-сюр-Мез, располагавшаяся в долине реки Маас примерно в трех милях от Бомон-ан-Аргонна.