Беглый огонь! Записки немецкого артиллериста 1940-1945

Безоговорочная капитуляция Германии вступила в силу 8 мая в 23:01 по центральноевропейскому времени, хотя фактически она началась еще несколько дней назад. 4 мая британское военное командование приняло капитуляцию всех немецких войск, находящихся в Голландии, северо-западной Германии и Дании. Официальная церемония состоялась в Вендиш-Эверне, где я когда-то проходил военную подготовку в тренировочном лагере.

В ночь на 4 мая гросс-адмирал Дениц с согласия британского командования приказал всем кораблям кригсмарине прибыть в порт Хель и к устью реки Вейксель близ Штутгофа. Им была поставлена задача эвакуировать всех немецких солдат и гражданских лиц на запад в кратчайшее время, которое оставалось до подписания акта об окончательной капитуляции. На последнем из таких кораблей, среди которых были эсминцы «Карл Гальстер» и «25», ночью 8 мая мы отчалили из Хеля. Мне удалось попасть на него благодаря чистой случайности, затесавшись к солдатам пехотного полка из Силезии.

Несмотря на то что утром 9 мая наш небольшой конвой находился все еще достаточно близко к территории, занятой частями Красной Армии, мы были настроены любой ценой избежать русского плена. Не обращая внимания на требования советских военных властей следовать в один из портов, находящихся под их контролем, командир нашего конвоя запросил инструкций у англичан. Те, помимо того, что позволили конвою следовать в Копенгаген, разрешили командиру оказать сопротивление всем попыткам заставить его изменить курс.

Наше нежелание выполнить приказ русских и отправиться в контролируемый ими порт привело к тому, что рано утром нас атаковало несколько советских патрульных катеров. Немецкие моряки ответили огнем оружия всех видов, которое было на борту эсминцев. Русские катера быстро отступили и скрылись в предрассветном тумане. Хотя я не видел самого боя, звуки перестрелки были хорошо слышны в моей каюте. Это был последний раз, когда я слышал орудийную стрельбу.

Много лет спустя подполковник Эбелинг рассказал мне, что эвакуировался примерно в то же самое время на буксире, тянувшем баржу, которая была переполнена двумя сотнями немецких солдат. В море неожиданно разразился шторм. Буксир остался цел, но те, кто находились на барже, утонули. Это была настоящая трагедия последних часов войны.

Когда наш эсминец прибыл в порт Копенгагена, нам приказали спуститься по сходням на пристань. На пропускном пункте нас ждали английские солдаты, которые тут же разоружили нас. Так мы стали военнопленными.

Еще находясь на борту корабля, я извлек из кармана свой «люгер» и вытащил из него ударник, который выбросил в море. Положив бесполезный отныне пистолет в кобуру, более надежную «астру» я спрятал в карман мундира, рассчитывая на то, что она когда-нибудь еще мне понадобится. Кроме того, я снял Железный крест 1-го класса и спрятал его в карман.

Оказавшись на пропускном пункте, я протянул «люгер» стоявшему передо мной британскому солдату. К моему великому удивлению, он неожиданно закричал на меня на прекрасном немецком языке без всякого акцента. С перекошенным от ненависти лицом он сорвал с моего мундира офицерские погоны и нашивки, заставив меня испытать чувство глубокого унижения.

Затем он молча сделал жест, приказывавший мне идти дальше. С великим трудом взяв себя в руки, я принял новый статус, статус военнопленного, солдата проигравшей армии. Позднее я пришел к выводу, что этот солдат, по всей видимости, был немецким евреем-иммигрантом, перебравшимся в Англию. Подобным поведением он отомстил немцам в моем лице за все те унижения, которым ранее подвергался на моей родине. В остальных случаях англичане вели себя корректно и профессионально, хотя было видно, что они относятся к нам настороженно.

Выйдя из пропускного пункта, я присоединился к двум или трем тысячам немецких солдат, которых поместили на борту огромного транспортного судна. Не увидев ни одного знакомого лица, я оставался один во время 20-часового морского путешествия на юг. Однако я чувствовал себя обязанным помогать по мере возможности другим немецким офицерам поддерживать среди солдат военную дисциплину.

Какой-то офицер рассказал мне, что военный трибунал из четырех-пяти полковников рассматривает вопиющие случаи нарушения субординации и вынес смертный приговор рядовому, напавшему на офицера на борту корабля. Провинившегося расстреляли, затем привязали к его ногам тяжелую станину миномета и выбросили за борт.

Когда мы вошли в небольшую бухту Хайлигенхафена в земле Шлезвиг-Гольштейн на севере Германии, у причала нас снова ожидали английские солдаты. На этот раз они обрызгали нас дезинфектантами, чтобы избавить от вшей, и только после этого разрешили сойти на берег.