Беглый огонь! Записки немецкого артиллериста 1940-1945

Несмотря на то что я уже начал понимать, что меня скоро могут призвать на военную службу, мирные резолюции Мюнхенского соглашения, которые дружественно подкорректировали былое разделение нашего народа после Версальского договора, заставили меня и многих других моих соотечественников поверить в то, что войны удастся избежать.

В ночь на 9 ноября нацистские коричневорубашечники из СА атаковали принадлежавшие евреям магазины и устроили нападения на евреев по всей Германии. Эти погромы, получившие название «Хрустальная ночь», стали главной новостью следующего дня в контролируемых режимом газетах, которые оправдывали это варварство, утверждая, что случившееся — праведная месть немцев за «еврейские преступления».

В четверг утром, когда я приехал в Люнебург, я увидел кучку штурмовиков в коричневых рубашках, столпившихся перед разбитой витриной какого-то магазина на центральной улице города. Судя по всему, это был разгромленный магазин, принадлежавший какому-то еврею. Часто проходя мимо него, я никогда не задумывался над национальной принадлежностью владельца. К тому времени нацистская пропаганда сумела заставить немцев не думать о страданиях евреев, однако большая часть моих соотечественников понимала, что национал-социалисты зашли слишком далеко и следует настороженно относиться к тому, что может последовать с их стороны дальше.

Обеспокоенный этой эскалацией насилия, я начал задавать себе вопросы. Что заставило нацистов поступить так зверски? Что происходит с Германией? При этом я боялся обсуждать это с другими людьми и надеялся, что обстановка в моей стране все-таки изменится к лучшему Несмотря на то что в последующие годы меры, предпринимавшиеся нацистами в отношении евреев, стали менее заметны немецкому обществу, в тайне от него они, по всей видимости, невообразимо ухудшились.

Вспоминая те дни, я понимаю, что среди основной массы немцев существовало неприятие экстремистских действий национал-социалистов. Большинство моих соотечественников беспокоилось о будущем моей родной страны, и им не хотелось жить в условиях диктатуры, ущемляющей их свободу. Даже те, кто раньше поддерживал нацистов, осознали опасность тогдашнего политического режима для внутренней и внешней политики Германии. Каким бы ни было сопротивление власти, отдельные люди по-прежнему боялись возможных последствий открытого выражения своего инакомыслия.

В то же время некоторые действия нацистского правительства находили широкую поддержку среди населения германского рейха. Немцы доверили Гитлеру вопросы наведения порядка и экономического возрождения, приведшего к почти полной ликвидации безработицы. Что было более важно, они ощутили в те годы прилив патриотических чувств, который был вызван восстановлением былого величия страны, попранного условиями Версальского договора. Возможно, эти настроения и позволили нацизму так упрочить свои позиции в те годы.

Между тем атмосфера в Хагене сделалась для меня более напряженной и менее радостной после трагической смерти Ирмы. Хотя я продолжал наслаждаться молодостью и приятно проводил время в обществе кузин и кузенов, а также практиканток, мои отношения с дядей и тетей сделались еще более неприязненными. Я старался чаще бывать в городе, где искал возможных встреч с другими девушками.

Весной 1939 года, когда стало теплее, я решил съездить на велосипеде в Люнебург, чтобы сходить на танцы, устраивавшиеся в субботние вечера в отеле, который располагался в центре города. Тогда было принято появляться на танцах в пальто и с галстуком. Кавалеры стояли у одной стены ярко освещенного зала, а дамы сидели за столиками возле противоположной стены.

Оркестр уже исполнял какую-то мелодию, когда мы с Бодо вошли внутрь. Через полчаса мое внимание приковала к себе одна красивая девушка. Я пересек комнату и подошел к столику, за которым она сидела вместе со своей подругой. Поклонившись, я пригласил ее на танец. Мы станцевали несколько вальсов и фокстротов, прежде чем танцевальный вечер закончился. После танцев она согласилась, чтобы я проводил ее. Незнакомка жила в паре кварталов от отеля, в том же доме, где находился цветочный магазин, в котором она работала. Войдя в темный магазин, мы сели на скамеечку. В течение следующего часа мы придвигались друг к другу все ближе и ближе и перемежали разговор короткими поцелуями. Хотя ни один из нас не представлял себе этого, нашему неожиданному знакомству было суждено сыграть огромную роль и дать начало любви, прочность которой проверили тяжелые годы будущей войны.