Беглый

«Юрий Аджебраилович Иссахаров. Доктор гинекологии» — табличка была массивной и дорогой.

Это была даже не больница. Просто две квартиры на первом этаже Шухрата объединили в одну и украсили вездесущим золотистым алюминием «Опа, а у нас теперь Европа».

Сам Юрий Аджебраилович Иссахаров оказался пожилым бухарским евреем. Он не был охотником на слова, но язык его жестов отличался легко читаемым красноречием. Доктор Иссахаров нежно взял Ди под локоть и повлёк в недра анодированой квартиры, а когда я устремился следом, Юрий Аджебраилович насупил парниковые брови и локтём же двинул меня в грудак. Его злобный взгляд указал мне в угол приёмной, где расположилась зелёная скамейка столь обычная в приёмных поликлиник.

Я сел на скамейку и воззрился на симпатичную молодую узбечку, то ли секретаршу то ли ассистентку доктора Иссахарова. Симпатяшка наморщив лобик читала учебник по латыни. Наверное студентка меда. На столом перед ней стоял телефон.

— Я позвоню? Очень надо!

Студентка быстро кивнула. Скрестив в кармане пальцы я набрал Михал Ваныча. Тот же эффект — далёкие роботы смеялись надо мной и твердили, что номер и целая секретная вселенная с ним связанная просто плод моего больного ума.

Потом я набрал Анну. Очень соскучился. Очень люблю. Безумно хочу. Скоро буду. Ну очень скоро.

Молодая узбечка подслушивала. Когда я повесил трубку, она неожиданно спросила:

— Вы знаете как на латыни будет «инвалид»?

— Нет! И как же? (чего то она хочет, сама разговор завела, а так ничо себе, симпотненькая).

— Гомо инвалидус!

— Гомо инвалидус. Инвалидус. Гомо. Да, хорошо сказано. Опираясь на мои знания в английском — ин — валид, это типа «бесполезный, никчемный». Нормально от них общество открестилось. А «гомо» — эту тему и затронуть страшно, ха-ха-ха!

— Да нет же! Вы не поняли. Я вот тут сижу, наблюдаю нравы. Так я вам прямо скажу — каждый второй мужик, что женщину сюда приводит — гомо инвалидус. Вы знаете, что уже через несколько недель у ребенка начинает биться сердце!

— Дэк это и я гомо инвалидус, получается?

Услышав нотки агрессии в моем голосе, узбечка быстро уткнулась в свою латынь. Но его взгляд на последок быстро мне шепнул: «кто бы сомневался».

— А сколько ещё ждать?

Я спросил тоном капризного клиента частной практики. — Часа полтора.

Я понял, что мир спасет пиво и двинул к выходу.

— Постойте, а вы не хотите заплатить?

— Безусловно. Я вернусь когда все это закончится и рассчитаюсь.

— Нет-нет! Как это «вернусь» — распишитесь пожалуйста и оплатите счет. Вы что же не доверяете доктору Иссахарову? А он за собственные средства наркоз из Израиля заказывает. Лучший в мире. Ещё и таможенникам на лапу даёт, чтоб без проволочек! Да к нам со всего Ташкента едут!

— Хорошо, хорошо, без проблем. Я доверяю Юрию эээ Аджебраиловичу.

Я быстро рассчитался монетами леди Ди. Осталось как раз на обратное такси и на пиво. Просто супер. Пиво сейчас необходимо. Что-то совесть активизировалась донельзя. И кто ей дал право меня осуждать. Сучка молодая. Что она знает о жизни. Гомо инвалидус! Это я то?

Да это я! Я! Украл деньги, сунул Ди под нож злочинца и убийцы Иссахарова, рассчитался за это её же деньгами, да еще сейчас себе на пиво выкрою. Тьфу. Инвалидус и есть. Гомо, блять.

Совесть распрыгалась не на шутку. Пришлось дать ей поддых и нокаутировать. Чем старше я становлюсь, тем легче нокаутировать собственную совесть.

* * *

Поправленный пивком я закусил конфектой от кашля. Вкус у конфекты был ужасен, но я не хотел портить воздушной амброзии Дома Иссахара.

Когда я вернулся все было кончено. Аджебраилыч совершил свое непотребство, забрал деньгу и свинтил. Наверное двинул вприпрыжку на митинг сатанистов. Студенкта сухо кивнула мне на дверь разделочной:

— Дайте ей ещё минут двадцать — прийти в себя от лекарства.

Ди сидела в кресле с пустым взглядом человека впервые испытавшего сильный героиновый прилив. Она смотрела сквозь меня.

Я присел на стул рядом, понимая, что говорить бесполезно. Но Ди вдруг сказала совершенно трезвым голосом:

— Страшная штука этот наркоз. Вроде бы спишь, а вроде бодрствуешь. Раздваиваешься как-то что ли…

Вот мы с тобой в комнате и весело нам. И еще кто-то в комнате — третий. Ему тоже весело. А потом возникаю ещё одна я. Только такая огромная я — в разы больше комнаты. Я смотрю на нас всех сверху, будто на аквариум с рыбками. Смотрю, смотрю, а потом выключаю у нас в комнате свет. И все — темнота.

* * *

Афганский альбом. Забытый полк.

В 1983–1985 годах в небольшом кишлаке Бадабер в 10 км южнее Пешавара, находился лагерь афганских беженцев. При нём был организован «Центр подготовки боевиков Святого Халида ибн Валида», где под руководством военных инструкторов из США, Пакистана, Китая и Египта проходили обучение будущие моджахеды, намеревавшиеся вернуться в Афганистан для продолжения сопротивления против советской оккупации.

Помимо глинобитных домишек и палаток там располагались шесть складских помещений с оружием и три тюрьмы. Сюда привозили военнослужащих Вооружённых сил ДРА и «шурави» захваченных в Панджшере и Карабаге.