Бегство г-на Монда

Она кусала губы, злясь на себя за свою глупость. В поезде, когда запахло Парижем, она коснулась руки г-на Монда и чуть было не разрыдалась, даже хотела в знак благодарности броситься перед ним на колени. Они стояли в коридоре, и помешало ей только присутствие одного из пассажиров.

– Я просто идиотка, – презрительно выдохнула она. Она решила, что он вернулся из-за нее!

В десять утра, прежде чем ехать на улицу Балю, г-н Монд вышел из такси возле Центрального рынка и пешком направился к складам на улице Монторгейль. Утро было пасмурное. А может, в Париже так всегда и было, пока он находился на юге? Без солнца все вокруг виделось более четко, более обнажено. Резко выделялись контуры.

Из подворотни выезжал грузовик, и г-н Монд, пропуская его, отошел в сторону. Оказавшись в застекленном дворе, он повернул направо, заглянул в конторку, которую делил с г-ном Лориссом. Того от волнения затрясло, он беспрестанно повторял:

– Господин Норбер!.. Господин Норбер!..

Он заикался, потом, вдруг смутившись, представил человека, на которого г-н Монд не обратил внимания – тот сидел на его собственном месте:

– Господин Дюбурдье, администратор, которого банк...

– Понятно.

– Если бы знали, в каком положении...

Монд слушал, смотрел. Все это, включая и Лорисса, и администратора в черном – точь-в-точь служащий по" коронного бюро – походило на утрированную фотографию. Потом, к крайнему изумлению г-на Лорисса, оборвал разговор и вышел из кабинета.

В последней по коридору комнате конторы он через стеклянную дверь увидел сына. Тот поднял голову, тоже увидел его и, открыв рот, разом вскочил.

Открывая дверь, г-н Монд заметил, что Ален побледнел, покачнулся и стал падать. Он подбежал к сыну, когда того уже укладывали на пыльный пол и хлопали по ладоням.

Позже, когда во время обеда двое служащих, присутствовавших при сцене, разговаривали с кладовщиком, один из них возмущался:

– Он даже не шелохнулся. Глаза у него остались сухими. Он смотрел сверху вниз, ожидая, когда сын придет в себя. Казалось, он раздражен, недоволен. Когда мальчик очнулся и, весь дрожа, встал, хозяин ограничился тем, что поцеловал его в лоб и сказал: «Здравствуй, сын!» И это человек, которого больше трех месяцев все считали умершим!

Однако же именно с сыном, с ним одним, г-н Монд пообедал как обычно в ресторанчике возле Центрального рынка. На улицу Балю он так и не позвонил. И г-ну Лориссу запретил звонить.

– Ты в самом деле поверил, что я никогда не вернусь? А как сестра?

– Иногда мы встречаемся, но тайком. У нее все плохо. Долгов по горло да еще тяжба с мачехой.

Взгляд Алена постоянно уходил в сторону, но у г-на Монда сложилось впечатление, что со временем ему удастся приручить сына. Непроизвольно он порой поглядывал на кружевной платочек в карманчике молодого человека, и тот, заметив это, покраснел. Чуть позже Ален вышел в туалет, а когда вернулся, платочек исчез.

– Я не очень в курсе, но, по-моему, все трудности возникли из-за сейфа.

– Но у твоей мачехи был ключ.

– Этого недостаточно.

Г-н Монд не стал терять времени и в три часа был уже у директора своего банка. Только в пять он вылез из такси у небольшого особняка на улице Балю. Привратница не удержалась и вскрикнула. А он просто возвращался домой, но не так, как возвращаются из путешествия – у него не было вещей; он позвонил, вошел, как делал это каждый день в течение многих лет.

– Госпожа Монд у себя?

– Только что уехала на машине. Я слышала, она давала Жозефу адрес своего адвоката.

Ничего не изменилось. На лестнице он встретил горничную жены; та вздрогнула и чуть не выронила из рук поднос.

– Послушайте, Розали...

– Да, мсье.

– Я не хочу, чтобы вы звонили хозяйке.

– Но, мсье...

– Повторяю, я не хочу, чтобы вы звонили хозяйке Все!

– Хорошо провели время, мсье?

– Превосходно.

– Хозяйка собирается...

Он не дослушал и поднялся к себе в комнату, где с видимым удовлетворением надел собственную одежду. Потом спустился в свой старый кабинет с цветными витражами, кабинет отца и деда.

На первый взгляд ничего не изменилось, и тем не менее г-н Монд нахмурился. Что-то его покоробило, но что? На письменном столе не оказалось пепельницы и двух трубок, которые он курил только дома и только в этой комнате. Вместо них он увидел очки жены и на бюваре – незнакомое досье.

Он позвонил, вручил все лишнее Розали.

– Отнесите в комнату хозяйки.

– Хорошо, мсье.

– Вы не знаете, где мои трубки?

– Кажется, их убрали в шкаф внизу.

– Спасибо.

Он привыкал к комнате, как привыкают к новому костюму, вернее, к себе в костюме, который давно не надевали. Ни разу он не посмотрелся в зеркало. Напротив, подошел к окну, встал на свое обычное место, прижался лицом к стеклу и вновь увидел тот же кусок тротуара, те же окна напротив. В одном из окон четвертого этажа маленькая старушка, не выходившая из своей комнаты уже несколько лет, пристально смотрела на него сквозь шторы. Едва он раскурил трубку, дым которой придавал какую-то мягкость и даже интимность его комнате, как услышал знакомый шум машины, остановившейся у подъезда, скрип дверцы, которую открывал Жозеф.