Бегство из Эдема

Она думала о нем постоянно. Он оказался прав: ей стало хуже, в тысячу раз хуже, когда она запретила себе видеться с ним. Зато у нее сохранились отчетливые воспоминания. Сара перебирала в памяти его слова, сказанные много недель назад, обрывки разговоров о его работе, о его друзьях, о том, что ему нравится и что не нравится. Иногда она, спохватившись, прерывала себя на середине немыслимо эротических грез наяву, фантазий, которые начинались с тех поцелуев на кухне, а заканчивались бурной любовной сценой где-то глубоко в тайниках ее воображения. Для нее это было непривычное ощущение – бесконечный, неотступно преследующий ее плотский голод, тоска по мужчине. Она изо всех сил боролась с этим ощущением, старалась его подавить, так как оно ни к чему не вело, но это только делало ее еще более несчастной.

Она отказалась от него – недвусмысленно, без тени кокетства сказала ему «нет». Так какой же теперь смысл терзаться сожалениями и бесплодными мечтами о том, «что могло бы быть»? Сара чувствовала себя глупой гусыней, но, сколько ни старалась, не могла отказаться от своих мечтаний. Воспоминания об Алексе – житейские или заряженные чувственностью, меланхолические, философские, созерцательные или непристойные – преследовали ее, как вспышки молний в черном грозовом небе.

Это были самые яркие моменты в цепи дней, заполненных унылым распорядком обязательных дел и наигранным весельем.

Кто-то постучал в закрытую дверь ее кабинета.

– Войдите, – позвала Сара.

– Извините за беспокойство, но я сочла своим долгом довести это до вашего сведения.

Сара тихонько вздохнула.

– Входите, миссис Драм.

Гувернантка Майкла всегда «считала своим долгом» предварять жалобы на самые невинные детские шалости и проступки столь грозным предисловием. Если Сара ее возмущения не разделяла, миссис Драм находила способ «довести до ее сведения» свое разочарование и внушить ей чувство вины, укрывшись за ледяной стеной молчаливого осуждения.

Но вскоре выяснилось, что в этот день вовсе не проступки Майкла занимают ее пуританскую душу.

– Я пришла поговорить с вами о мисс Эминеску. На нее поступают жалобы.

– Жалобы на Ташу? От кого? – удивилась Сара.

– От слуг.

– А в чем дело?

Миссис Драм вытянулась во весь свой не слишком внушительный рост и выпятила колесом довольно-таки плоскую грудь.

– Эта особа отдает им приказания таким тоном, словно она важная птица. Распоряжается в доме, будто она тут хозяйка, а не гостья.

Сара была поражена.

– Прошу меня извинить, но этого не может быть! Она ничего подобного не делает!

– Прошу и меня извинить, но это правда.

– Миссис Драм…

– Вы ни о чем не подозреваете, потому что она этим занимается у вас за спиной, когда вас дома не бывает. Она дожидается, пока вы уйдете в ваш эмигрантский центр или еще куда-нибудь, и начинает тут всеми командовать.

Сара нервно забарабанила пальцами по столу, оглядывая гувернантку со скрытой неприязнью.

– Возможно, слуги что-то неправильно поняли. Таша иностранка, у нее не такие привычки, как у нас. И разумеется, она вообще не привыкла к присутствию слуг; может быть, она что-то сказала в не вполне корректном тоне, но это просто недоразумение.

– Нет, мэм, никакого недоразумения здесь нет, я уверена, потому что она точно так же обращается со мной. Да-да, она пыталась использовать меня для своих поручений: «Велите горничной сделать то-то, прикажите поварихе приготовить то-то». Разумеется, я живо поставила ее на место.

Теперь кое-что стало проясняться: в деле замешана уязвленная гордость. Таша заговорила не в том тоне, и миссис Драм обиделась.

– Мне все ясно. Хорошо, я поговорю…

– Слуги не понимают, какое положение эта женщина занимает в доме, и не знают, как им надо действовать. Одни исполняют ее приказы, другие – нет. Она здесь гостья или нет? Вот что они хотят знать.

– Спасибо, что сказали мне об этом, миссис Драм. Я, безусловно…

– Есть еще кое-что.

Сара снова вздохнула.

– Да?

– Вчера утром, пока вас не было, заходила с визитом миссис Киммель.

– Вот как? Она не оставила карточки.

– Совершенно верно, мэм, не оставила. А знаете почему? Потому что мисс Эминеску развлекала ее в ваше отсутствие.

– Развлекала ее? – улыбнулась Сара.

– Именно так: усадила ее в гостиной, приказала подать чаю, беседовала с ней в течение тридцати минут, как настоящая хозяйка дома. Мне об этом доложила официантка, а горничная подтвердила.

– Да-да, понимаю, но я уверена, что этому есть разумное объяснение. Я этим займусь. Это все?

– Мне осталось сказать только одно: только что позвонила мать Чарли О’Ши и просила передать, что будет ждать вас с моим воспитанником в парке в четыре. Я сказала, что передам.

Сара раздраженно прищурилась. Больше всего в гувернантке Майкла ее злила постоянная привычка миссис Драм называть его «воспитанником».

– Спасибо, – коротко бросила она.

– Разумеется, я не вправе вмешиваться, но, по моему убеждению, мой воспитанник еще не готов к возне и дракам в парке со своими друзьями. Он может опять что-нибудь себе повредить.