Бегство Квиллера

Я ждал. Он застыл на месте, не шевелясь, но я чувствовал, как напряженно пульсирует темная сторона его мышления, полная ярости, боли и жажды мести, повелевая его телу уничтожить стоящее перед ним существо, которое принесло с собой угрозу его неприкосновенному уединению, но вот искорка здравого смысла затеплилась в нем, подобно пламени свечи под ветром. Наконец он повернулся лицом ко мне, давая понять, что угроза миновала.

— Входите. Я хочу, чтобы вы посмотрели на мой центр связи.

Напряжение оставило меня, левое полушарие снова включилось в работу, и я заметил, что, когда к этому человеку возвращается здравый смысл, он не помнит о сбоях, которые дает его психика.

Помещение было невелико, но три его стены были усеяны мозаикой шкал, амперметров, переключателей, схемами и таблицами передач. В свое время здесь была приемопередающая студия, которая в какой-то мере уцелела при бомбежке. Чоу подтянул покосившийся пластмассовый стул к главной панели и включил воспроизведение, забыв обо мне, едва только раздались первые сигналы. Повсюду, на полках и на стеллажах.. валялись кассеты, сложенные в ящиках с этикетками торговой компании Шоды.

И тут снова пробился голос Шоды с ее чуть приглушенными шипящими и четкими гласными.

Чоу повернул голову.

— Это перехвачено несколько дней назад. Она дала инструкции: британского агента Джордана приговорить к смерти.

— Действительно.

— Вы счастливый человек.

Он вернулся к своим занятиям, а я продолжал слушать передачи, если они шли на английском, французском или русском языках; когда же шел язык, которого я не понимал, то проглядывал ранее поступившие данные.

Второе: итак, убежище Чена прослушивалось. Кем?

Только не Чоу. Я заметил, что едва только шел текст на английском, он сразу же прерывал его, даже если диалог касался высокой политики.

Жучки Чену мог поставить кто-нибудь из его конкурентов по торговле наркотиками, в чем я, впрочем, сомневался: он не из тех, кто прокручивал большие операции, контролировал сеть распространителей. Так что это предположение можно отбросить.

Третье: кто подключился к линиям связи Шоды?

Сайако?

“Сайако-сан, — спросил я ее по телефону из “Красной Орхидеи”, — вы входите в организацию Шоды?”

“Я имею доступ к информации.”

Да, это могла быть Сайако — логичное предположение. Она могла перехватить тревожное сообщение, после чего предупредила меня — хотя бы то, которое я слышал, когда Шода давала инструкции об “уничтожении британского агента Джордана”.

Еще одно сообщение прозвучало по-английски, и я успел услышать его до того, как Чоу прервал текст. Оно относилось к рейсу лайнера “Ориенте Нортвест”, голос с легким японским акцентом.

Пока Чоу делал заметки, я внимательно слушал. Мне было сказано, что он ищет кое-какие особые передачи, что вполне возможно, но я обратил внимание, что в отборе материала не было ни порядка, ни последовательности. Он перехватывал, прослушивая передачи на четырех языках, но они забивались кучей случайных текстов: сообщения авиадиспетчеров, еле слышных сквозь помехи; переговоры радиофицированных такси в Сингапуре. И меня беспокоило, что он не пытался отсеивать случайный мусор.

А ему стоило бы заняться этим.

Он внезапно вскинул голову, уставившись на меня единственным глазом.

— Этот тип вечно опаздывает. Водитель такси. — О, Господи Иисусе.

— Опаздывает? — переспросил я.

— Да. Его скоро уволят, попомните мои слова. Повернувшись к панели, он стал вслушиваться в текст на французском языке с китайским акцентом — борт говорил с базой — пока я размышлял, как получить от него нужную мне информацию, потому что прослушивание его носило беспорядочный характер, он ловил случайные сигналы, которые попадались ему, пока он вращал шкалу настройки — и его в той же мере интересовали слова какого-то идиота-таксиста в Сингапуре, как и информация, поступающая о Шоде. На которую и надо обратить внимание.

— Полковник, как Марико Шоде поставили “клопа”? Он вздрогнул при этом имени, и я ожидал, что он отреагирует уже известным мне образом, но на этот раз все обошлось, и мы смогли поговорить о ней.

— Не могу сказать точно. Думаю, он в одном из ее лимузинов или в лайнере. Длина волны ничего не говорит. — На заднем плане слышался мужской голос, говоривший на лаотянском, и через мгновение полковник бросил тем же тоном: — Этот человек — производитель наркотиков, но он любитель. “Клопа” поставила наркомафия. Вот будет смеху, когда его поймают, верно? Паук и муха — так?

Нет. По крайней мере, тут будет не до смеха. Мозг этого бедняги чем-то напоминал панель, у которой он сидел: с нее шли случайные сигналы, которые он не отцеживал. Когда лезвие располосовало его лицо, в мозгу у него что-то сдвинулось.

Мне оставалось лишь задавать ему вопросы.

— Есть ли у вас какое-нибудь, предположение, полковник, кто мог подключиться к системе коммуникаций Шоды?

— Нет. — Но я не был уверен, что он слышал или хотя бы понял мой вопрос.

— Не думаете ли вы, что это могла быть женщина по имени Сайако?

Его пальцы перестали вращать шкалу настройки, и он так и застыл.