Бегство охотника

Юйнеа наклонилась и начала снижаться. Рамон пошатнулся и снова сел. Ковер леса разошелся, открыв длинную узкую поляну. Из травы торчали здоровенные плоские камни — гранит, судя по виду. И на краю одного из них что-то трепетало. Рамон прищурился, пытаясь разглядеть, что это. У края каменной плиты из земли торчала палка, к которой была привязана как знамя тряпка. Грязная, светлая с темными потеками. Его рубаха. Остаток рубахи, привязанный к палке уцелевшим рукавом.

— Каково значение этого предмета? — поинтересовался Маннек.

— Чтоб меня трахнули, если я знаю, — буркнул Рамон. — Может, флаг капитуляции? Может, он предлагает переговоры?

— Если он хочет обсудить что-либо, почему он отсутствует?

— Это вы ему палец отстрелили.

Маннек замолчал. Юйнеа медленно описывала круг. Рамон задумчиво прикусил губу. Странный флаг явно воткнули в землю с целью привлечь их внимание. И все же мысль о капитуляции плохо укладывалась в мозгу у Рамона. Рамон Эспехо так просто не сдался бы. Юйнеа подобралась к камню и принялась медленно-медленно опускаться. Рамон представил своего двойника в лесу — возможно, тот наблюдает за ними. Кстати, он положил в рюкзак бинокль, когда инопланетяне его обнаружили, или оставил его во взорванном фургоне? Нет, точно оставил. В рюкзаке не хватило бы места и для бинокля, и для взрывчатки.

Неуютное ощущение у Рамона сменилось паникой. Взрывчатка! Палка, воткнутая у края камня, передаст любую вибрацию гранитной плите. Никакой это не флаг. Это спусковой крючок.

— Стой! — заорал он, но опоздал на долю секунды. Юйнеа коснулась земли. Рамону показалось, что он успел увидеть, как дернулась палка — и тут же грянул взрыв.

Глава 11

Рамон пытался пошевелиться. В мозгу застряла занозой какая-то важная, очень важная мысль, но какая именно, вспомнить он не мог. Земля под ним казалась неустойчивой, ненадежной, будто он изрядно перебрал. Только дело было не в этом — все обстояло хуже, серьезнее. И он никак не мог вспомнить, в чем же дело.

Первым, что более или менее внятно различили его органы чувств, стала оболочка юйнеа. Нанизанные на струны чешуйки ее разлетелись и валялись на траве и каменной плите, словно раскиданные капризным ребенком бирюльки. От аппарата сохранилась только одна стена и часть другой, да и те сгорбились, как спина старика. В воздухе стояла вонь едкой гари — хорошо знакомый любому геологу запах взрывчатки. С противоположной стороны камня темнело пятно развороченной земли — не воронка, а именно пятно содранного грунта, усеянное каменными осколками. Значит, механически подумал Рамон, энергия кумулятивного заряда ушла не вниз, а наверх, в сторону тех, кто находился на земле. Он даже не знал наверняка, видел он это, или ему только почудилось: в самый момент взрыва чешуйки обшивки сдвинулись и сделались непрозрачными. Заслоняя его. Его — и другого, инопланетянина. Маннека.

Рамон сделал попытку сесть и отказался от этой затеи, без сил опустившись на землю. Ослабевшие руки отказывались его держать; из пореза на правой ноге, чуть выше колена, сочилась кровь. Он заставил себя перевернуться на живот. В голове начало проясняться, клочки воспоминаний последних минут соединялись в единую картину.

Этот ублюдок пытался убить их. Тот, другой Рамон, где бы он сейчас ни прятался, знал, что его преследуют, и подстроил западню с целью убить инопланетянина. Рамона захлестнула волна гнева, почти мгновенно сменившегося уважением и даже какой-то странной гордостью. Пусть инопланетяне знают: Рамон Эспехо — крутой ублюдок, и становиться у него на пути небезопасно. Он рассмеялся, охнул, спохватился и больно стукнул кулаком по земле в попытке сдержать довольную ухмылку. Получилось так себе. До него вдруг дошло, что он все равно смеется, но никто его за это не наказывает.

Сахаил все еще торчал из его шеи, только светлая плоть его потемнела, как синяк. Рамон поперхнулся. В первый раз за все это время он подумал о том, что случится, если эта тварь сдохнет, пока сахаил остается в нем.

— Эй, чудище! — окликнул он, и собственный голос показался ему странно низким, далеким. Должно быть, взрыв вырубил у него восприятие высоких частот, оставив только низкочастотный диапазон звуков. — Чудище! Ты в порядке?