Бегство от Бессмертия

Сначала я почувствовала тонкую струйку свежего холодного воздуха, невесомо щекочущую мое горячее лицо. Да, да, я не оговорилась, лицо и тело были горячими. Я не помню, какой температуры я была человеком, но сейчас я чувствовала жар идущий изнутри, и холодок снаружи. Все получилось, ликование, родившееся в недрах моей теперь уже человеческой души, дало мне силы открыть глаза. Интересно, какое сейчас время суток? Мой внутренний вампирский контролер, который помогает хищникам ориентироваться во времени, чтобы успеть скрыться до рассвета, говорил мне, что закатные сумерки. А глаза, что настал конец света. Так как все окружающее меня пространство было насыщено всеми оттенками красного. Я лежала в своей бывшей комнате на своей кровати в замке Гаюса. Но какого она была цвета? Стены и мебель цвета бордо, покрывало на моей кровати и занавеси на окне из солнечно желтых превратилось в насыщено оранжевые, свет из раскрытого окна струился и вовсе нежно вишневый. А может это кровь мага дает себя знать? Неужели бедный Седрик так все видел? Седрик! Как молния сверкнула в моей голове. Я вспомнила его, распростертого на пороге комнаты, с пеной на губах. Я вампир, я выжила, а он? Поднявшись с кровати, я ощутила сильное головокружение, радужные круги плыли у меня перед глазами. Надо собраться, вдруг Седрик нуждается в моей помощи. Проходя мимо зеркала, я кинула взгляд на свое отражение и остолбенела. На меня смотрел монстр. Бледная кожа вампира стала бронзовой, глаза ранее просто с черной радужкой почернели совсем, а радужка стала наоборот темно красной. Зрачок вытянулся, как у змеи, и представлял собой узкую щель, сквозь которую пробивался яркий свет, как работающий маяк на мысе в штормовую погоду. Но самыми страшными были волосы, из серебристо-пепельных, они стали совершенно белыми и жили сами по себе, как змеи на голове Медузы Горгоны, поднимаясь, опускаясь, как будто обнюхивая всех и вся. И сейчас я напоминала мертвеца, восставшего из могилы из ночных рассказов, которыми развлекали себя люди длинными зимними вечерами сидя у очагов.

Злобно фыркнув, я выскочила в окно, совершенно не представляя какое меня ждет приземление, все обошлось. Приземление оказалось мягким, взметнувшим в воздух сугроб колючих снежинок, осыпавшимися на меня мелким дождем. Снег? В этом году снег выпал очень рано, еще недавно мы с Седриком валялись на траве, ловя в ладони прохладные лучи осеннего солнца. Еще не успели осыпаться листья с деревьев и сейчас гнулись от тяжести снежных шапок на ветках, зеленая трава недоуменно выглядывала из-под снежных сугробов. А сам снег был не мягкий мокрый и пушистый, каким бывает первый снег, а колючим и морозным. Он сыпался сверху, как из мелкого решета мука.

***

Виктор Николаевич встретил меня с улыбкой:

– Ну, что у нас сегодня, как спала, помогло?

Что я ему могла сказать, что убила охранника клуба? Я мрачно молчала. Видимо он сам все понял без слов. Как и положено психотерапевту, он оптимистично улыбнулся:

– Ну, что ж остается последний вариант, ты ведь совершеннолетняя?

Я кивнула.

Он еще раз загадочно улыбнулся:

– Гипноз! Садись поудобней, расслабься, слушай меня.

Он достал из кармана халата маленький шарик на серебряной цепочке, поднял на уровень моих глаз, и, раскачивая вправо и влево, зажурчал сладким шепотом:

– Ты спокойна, расслаблена, в голове нет ни каких мыслей, они улетают дальше и дальше. Твои руки теплеют, глаза закрываются…

Мои глаза закрылись на минуту, чтобы открыться вновь, но уже черными провалами мрака. Виктор Николаевич дернулся, но оторвать свои глаза уже не смог. Его руки безвольно опустились, он медленно снял свой яркий галстук и расстегнул рубашку, подставляя мне свою шею. Я была голодна, и дважды просить меня не нужно было. То, что в приемной сидела секретарша, а у других кабинетов ожидали своих врачей несколько пациентов, меня не смутило.

Когда я открыла глаза, меня поразил запах. Он был настолько знакомый, какой-то приторно сладкий с пепельным налетом. Потом я различила цвет, его было много, и он был красный, стены, полы, мои руки и одежда. Я подошла к зеркалу, мое лицо тоже было в крови.

В кабинете царил погром, а между столом и кушеткой в странной изломанной позе лежал психотерапевт с разорванным горлом.

Нужно позвать секретаршу, – только подумала я, как резко зазвонил телефон, дверь приоткрылась и девушка-секретарь, параллельно объясняя кому-то, когда прийти на прием, заглянула в кабинет.

Картина, которую она увидела, подвергла ее в ужас, ее пронзительный визг ударил по ушам. Я резко взвилась в воздух, и со словами, – молчать! – Вылетела в открытую форточку. Третий этаж для вампира не проблема, я неслась по улице, и слышала напряженные всхлипы испуганной девушки, которая теперь никогда не скажет, ни слова.