Бегство от Бессмертия

– Тогда ты знаешь, что гладиаторы сражались на арене, что бы свободным гражданам Рима было не скучно. Там человеческая жизнь ничего не стоила. Убивая, ты становишься мастером и учишь убивать других. А страх людей? Люди всегда что-нибудь боятся: они боятся своего господина, который может их бросить в тюрьму, покалечить или просто убить, они боятся сборщика налогов, который может их разорить и довести до голодной смерти, они боятся другого господина, который может пройти через их земли, уничтожив урожай, мало ли чего люди боятся?

– Да, но ты продолжаешь убивать!

– Я убиваю, только когда хочу есть и делаю это нежно, не пугая и не издеваясь.

– Но во всем остальном, ты же не живой, ты мертвый! – увлеченная спором, я вскочила и нависла над вампиром.

Он поднял голову, улыбнулся своими карими глазами:

– А чем отличается мертвый от живого?

– Ну, они двигаются, – начала я неуверенно, чувствуя, что говорю не то.

– Тебе не кажется, что я двигаюсь на много лучше? – начал Аякс около меня и закончил над моей головой, на скале.

Пока я глупо хлопала ресницами, он спрыгнул и приземлился в нескольких футах от меня:

– А кроме того, я сильнее, выносливее, я не болею, я не умру.

– Вампиры питаются кровью, – пришло в голову.

– А люди– мясом, они убивают животных и птиц, и не только ради еды…

– Ты умер, и не можешь думать!

– Разве, а почему ты задаешь мне постоянно кучу вопросов и ждешь моих ответов, откуда они берутся?

– А, поняла, – я все-таки нашла неопровержимый аргумент, – ты не можешь чувствовать, если тебе не больно, не холодно, значит ты бесчувственный!

Аякс замолчал, внимательно разглядывая меня…

– Что? – не поняла я.

– Иногда ты говоришь очень обидные вещи, но я тебя прощаю. Ты моя будущая госпожа и ты всего лишь человек.

– Вот, так, получила? – сказала я себе, – он еще более чувствительней, чем ты, а ты хамка!

– Аякс, прости, – я взяла его за холодную руку, – Ну, хочешь, укуси меня.

– Обязательно! – Аякс вырвал руку и броском закинул меня на шею, так мы добирались до дома после купания, он бегом, а я верхом. – И Гаюс оторвет мне голову!

– Ага, – торжествующе заорала я, забывая о своих извинениях, – ты все -таки боишься!

– Нет, ты просто невыносимое человеческое создание, – пробормотал он, – нет, я не боюсь, я его почитаю, он меня создал и показал другую жизнь…

***

– Какая она, иная жизнь? – думала я, бредя по мокрому дождливому городу.

Я шла по городу, где люди и не люди существовали бок о бок. Где люди меня не замечали, они интуитивно старались не замечать меня и не пересекать мой путь, а не люди – смотрели с изумлением, но, встречаясь со мной взглядом, опускали глаза и спешили раствориться в толпе людей. Город находился в громадном калейдоскопе, где все жители и здания преломлялись в огромных зеркалах лунного света, окрашенного светящимися вывесками и огнями светофоров. Людьми были заполнены не только тротуары. Людьми ли? Некоторые не останавливались перед светофорами, а просто легко взлетали и перепрыгивали через перекресток. Или проносились сквозь транспорт, причем никто не испытывал неудобств ни пешеходы, ни водители.

Вороватого вида личности с красными слезящимися глазами и слабо выступающими клыками шныряли под ногами, принюхиваясь к прохожим.

Все они огибали меня, не задевая и почтительно заглядывая в глаза и интуитивно чувствуя мою просыпающуюся силу.

Вызывающего вида девица, стоявшая на обочине, отскочила от резко затормозившего «Бентли», дверца которого открылась, и оттуда показалась бледная красивая рука с платиновым браслетом. Девица что-то переспросила и резво со смехом заскочила в машину. Все, люди ее больше не увидят. Конечно, чем больше город, тем более количество хищников он может прокормить. Я могла бы приказать поделиться добычей, но о еде сейчас мало думалось.

Город лежал у моих ног, но я шла по нему не госпожой, а нищенкой, в чужой одежде, разорванной в битве с созданным мною вампиром. Погода соответствовала моему настроению, а я ей. Струи дождя прошивали одежду насквозь, заставляя ее липнуть к телу. Волосы мокрой грязной мочалкой лежали на плечах.

Решив проблему с убийцей, я не знала, как решить свою. Куда идти? Возвращаться к Насте нельзя. В памяти еще не стерлось то чудовище из старого огородного домика, и я не спешила подвергать подругу суровым испытаниям, ей и так досталось в последнее время. Попытаться выяснить, где обитают другие, например, контролер из парка, незнакомец на пустыре. Может я зря убила психотерапевта, но он вел себя, как взбесившийся зверь, а эти свободно гуляли по городу. А может у меня бред? Может, я простыла и лежу, больная в своей кровати, а Наська сидит рядом и держит меня за руку. Так, надо сосредоточиться и открыть глаза.

Я сильно зажмурилась, и что-то со всего размаху въехало мне в лоб, а вокруг взвыли сигнализацией машины. Я открыла глаза. Предметом, в который уперся мой лоб, оказался светофор на Канале Грибоедова, мигавший сейчас как рождественская елка, а хор завывавших машин раздавался от Исаакиевского собора, как будто вся улица участвовала в конкурсе на исполнение уличного гимна.